Полет цикады

Церемония длилась и длилась. Анна, чтобы не заснуть, то грызла орешки в глазури из красного перца, от чего её кидало в жар, то ела мелко перемолотый лед, пропитанный сладким фруктовым сиропом. Но помогало мало. И Эйр молчал, не смея отвлечь Наири от столь важного дела.

Но то, что следовало за монотонными песнями жрецов, бесило Анну до боли в животе. Раз в две недели бездетные пары собрались в Храм, дабы вымолить у избранницы Лилит великий дар. И к тому, как они это делали, она так и не смогла привыкнуть.

В тот раз, когда Анну впервые привели в этот Храм, никто даже не подумал предупредить о происходящем. В результате, когда зал залила музыка, и жаждущие получить милость Лилит скользнули вперед, она едва не сбежала. А уж когда поняла, чего ждут от неё самой... Истерика наполнила зал, напугала посетителей и жрецы не знали, как успокоить бьющуюся в крепких руках телохранителей Наири. Но это заставило их искать компромисс. Раз за разом Анна отметала все варианты, но постепенно менялась и она. Обычаи, обряды, нравы Эстрайи постепенно накладывали свой отпечаток и на неё. Анна уже не спешила уйти с тропинки, если видела в кустах старающиеся уединиться парочки, а их стоны не разжигали пожар на щеках. А когда сама поняла, какое наслаждение дарят влюбленные друг другу, примирилась со многим. Но полностью принять обычаи Белого Храма так и не смогла. И ритуал, что проводили сегодня жрецы, так и остался измененным.

Анна привычно откинулась на подушки и прикрыла глаза, ожидая первых звуков музыки.

Где-то под расписным куполом осторожно застонала струна. Смычок ласкал её сладко и нежно, и эхо подхватило тихий вздох.

Анна отпила из оправленного в золото и сапфиры кубка. Чистая вода смочила горло, а ведь раньше подавали вино. И устрицы, и пряные закуски, чтобы взбудоражить кровь. Просьбы сменить традицию жрецы словно не слышали, пока Анна не объявила голодовку. Несколько часов в жару, без питья, дались ей нелегко, и Тайкан с Эйром чуть не разнесли Храм, считая, что жрецы решили сгубить последнюю надежду Эстрайи. То, чего не смогла добиться Наири, сделали два телохранителя.

Теперь на подносе стояла прохладная вода, фрукты, орехи и лед. Рийта коршуном провожала глазами каждый кусочек, и едва возникало подозрение, серебряная игла пронзала мягкий плод. Иногда Старшая Фрейлина оказывалась права. Нет, яда не было, но афродизиаки... Их хватало и в курильницах, что окружали возвышение с троном.

Струна стонала, струна рыдала от предвкушения... и серебром рассыпались бубенчики, закрепленные на рукоятках. Каждый подбирали особо, чтобы вместе они издавали гармоничные звуки. И в них вплелись тихие вздохи флейты.

Музыка будоражила. Хотелось куда-то бежать, что-то делать, и тянуло в груди и смех смешивался со слезами. А по сверкающему мозаикой и серебром полу тихо ступали босые ноги участников ритуала.

Девушки плавно двигались, и когда музыка замолкала, слышался легкий звон браслетов на их лодыжках и запястьях.

Стройные, красивые, они извивались, повинуясь мелодии, склонялись до самой земли или выгибались назад, так что подведенный алой краской соски смотрели прямо вверх, в маленькое оконце в потолке, в которое заглядывало солнце. Его лучи устремлялись к полу и застывали световым столбом, словно поддерживающим купол. А еще он был центром танца, и когда то одна, то другая девушка пробегала сквозь этот водопад, словно купаясь в струях, точеные ракушки, украшающие пояса, вспыхивали и мерцали теплым перламутром.

Эти широкие пояса и составляли основную одежду танцовщиц. Множество цепочек свисали от талии к коленям, образуя юбку. Они взлетали, колыхались, волновались, то и дело выставляя сокрытое напоказ, и тут же прятали, как ревнивый любовник. Да и движения самих танцовщиц были призваны скорее подчеркнуть желание, чем погасить страсть. И им это удалось — мужчины вступили в зал, ничуть не скрывая желания.

Их одежда отличалась от женской только материалом — бедра обнимал шелк, подхваченный на талии широким поясом. Браслеты, усыпанные перламутром, блестели на свету, а оплечья сверкали драгоценными камнями.

Но главную деталь облачения было заметить не так просто. Тонкий золотой ободок охватывал основание члена, не позволяя ему опуститься раньше времени. Блестящая от смазки головка то ныряла в складки легкой ткани, то появлялась, напоминаю качающуюся на волнах птицу.

Повинуясь мелодии, девушки кружились вокруг своих мужчин, изгибались, обвивая их подобно лианам, стараясь то рукой, то бедром провести по крепко стоящей плоти. Иногда они наклонялись, и ярко-красные соски прижимались к розовым головкам, заставляя партнеров вздрагивать. Тихие стоны заглушала музыка, но словно подернутый пеленой взгляд не позволял ошибиться в чувствах.

Жадные губы встречались в страстных поцелуях. Мужчины подхватывали женщин на руки, кружили, потираясь своими бедрами — об их.