Полет Стрижа

…Они ждали его, шестеро затянутых в черную кожу, с оружием наперевес, не пряча его, нагло, средь бела дня. Наверху, на балконе, метался Бачун. Подъехал милицейский «жигуленок» с тремя приближенными

Арифулина. Менты переговорили с «кентаврами» и, отойдя в сторону, так же вытащили оружие. У одного был автомат, у остальных пистолеты. Ждали. Редкие прохожие удивленно косились на такую странную картину и ускоряли шаг. Рядом стайкой вертелись пацаны, «кентавры» и менты отгоняли их, но те упорно лезли вперед, перегораживая сектор обстрела.

На площади появился Голома, одетый по полной форме, но с гипсовым воротником на шее. Он начал спрашивать о чем-то коллег, ему отвечали скупо и нехотя. Наконец издалека послышался рев мотоцикла, все встрепенулись, передернули затворы. Мотоциклист приближался. Черная фигура в красном шлеме, на руле «калашников». Увидя черную толпу, он нажал на спуск, но и «кентавры» открыли огонь из всех стволов. Они лупили длинными очередями, рядом стреляли три мента, и даже Голома старательно садил пулю за пулей из своего табельного пистолета. Казалось, все стреляющие одновременно попали в черный силуэт. Мотоциклиста буквально выбросило из седла. На асфальт он упал уже мертвым. Мотоцикл по инерции врезался в строй «кентавров», один из них, не успев отскочить, завопил от боли. Еще несколько секунд все стреляли в тело, лежащее на асфальте, и видно было, как оно дергалось, когда в него попадали пули. Наконец грохот смолкл.

Остро пахло порохом, бешеная пальба оглушила всех. Бачун, стрелявший с балкона, отбросил горячий автомат и метнулся к радиотелефону:

— Хозяин, все, нет больше Стрижа!

29

Семенов дождался окончания стрельбы, повернулся к оператору, спросил:

— Ну что, снял?

Тот показал большой палец. Тогда Семенов включил передатчик.

— Пятый, пятый, я первый. Можете начинать.

— Хорошо, первый. Через тридцать секунд мы у вас, засекай время.

Семенов взглянул на часы, стал ждать. Через 28 секунд на площадь с двух сторон ворвались два шестьдесят шестых «газончика», из которых прямо на ходу стали выпрыгивать рослые ребята в пятнистой форме с автоматами. За какие-то секунды дом был окружен.

— Бросить оружие! — загремело из динамика подъехавшего «уазика».

Ошалевшие «кентавры» дружно побросали стволы прямо перед собой. Омоновцы быстро поставили их всех к стенке руками вверх и стали обыскивать в поисках оружия. Менты Арифулина, доставшие было сигареты, а при виде ОМОНа попытавшиеся смыться, были доставлены туда же. Сбоку, выше всех задрав руки, возвышался Голома.

"Без него опять не обошлось!" — подумал Семенов, подходя к этой живописной группе.

— Поздравляю, капитан! Двадцать восемь секунд.

Капитан Иванчук, командир роты областного ОМОНа, в крапленом берете довольно улыбнулся в свои щегольские усы.

— Мы, старлей, деньги зря не получаем. Щукин, что там у него? — крикнул он одному из подчиненных, склонившемуся над лежащим «кентавром».

— Скорее всего перелом позвоночника и у одного стреляная рана плеча.

— Ясно. Носилки, быстро.

С треском распахнулась входная парадная дверь, двое омоновцев выволокли из дома Бачуна. Руки были заломлены за спину, и Семенов увидел только рыжую шевелюру.

— В шкафу сидел! — весело крикнул один из омоновцев.

— Давай его сюда! — скомандовал Семенов.

Бачуна подвели. То ли ноги плохо слушались ближайшего приближенного Мурая, то ли он не хотел идти, но солдаты почти на весу волокли его тощее тело. Семенов дал знак, и один из омоновцев схватил рыжего за волосы и поднял белое от страха лицо.

В глазах Бачуна метался ужас, он почти сошел с ума. Он не понимал, что это — явь или продолжение того дурного сна, который приснился ему ночью?

— Где Мурай? Куда он поехал? Ну, говори?

Бачун сглотнул слюну, еще раз попытался представить себе, что это сон, но конвоир слегка потянул его голову, и боль выдираемых волос заставила поверить в дурную реальность.

— Он в… Красное поехал, в санаторий… для этих… для наркоманов… есть там такой, для богатых.

— Ну что ж, достанем и там, — спокойно сказал Иванчук.

Бандитов между тем по одному сажали в «воронок». В подъехавшую «скорую» грузили стонущего раненого.

Принесли носилки и для трупа.

— Постойте-ка! — остановил санитаров Семенов. Он смерил глазами то, что осталось от человека.

— Не понял! — пробормотал лейтенант себе под нос и, нагнувшись, снял остатки шлема. Лицо было изуродовано до неузнаваемости, но на ярко-красную лужу крови упала черная шевелюра Витьки Павленко.

— Ах ты черт! — выругался Семенов.

— Ты чего? Случилось что? — спросил капитан.

— Случилось. Пожалуй, не придется тебе брать Мурая, не успеешь.

Сзади вдруг раздался отчаянный крик. Они обернулись. Бачун, его как раз обыскивали около «воронка», оттолкнул одного омоновца, с невероятной для него силой ударил второго и рванулся по прямой, не соображая, куда и зачем. Он не хотел в тюрьму, не хотел на нары, не хотел снова заделаться «петухом» на весь срок.

— Живьем… — крикнул было капитан, но Семенов жестом остановил его.