Полет сокола

– Черт возьми, да он хочет прижать нас к берегу, – весело протянул Мунго, переводя взгляд на Типпу и протирая стекло подзорной трубы рукавом рубашки. – Чтобы вырваться и уйти в открытое море, придется поднажать. Господин помощник, будьте добры отдать все рифы до последнего и поставить все паруса вплоть до трюмселей.

Типпу принялся сыпать командами, а Мунго снова взглянул в подзорную трубу.

– Не слишком ли мне везет? – задумчиво пробормотал он. – Не многовато ли совпадений: единственный человек, с которым мне меньше всего хотелось бы встретиться, ошивается как раз там, где встречаться меньше всего хочется.

Сент-Джон взглянул с мостика на палубу.

Робин Баллантайн стояла у борта и всматривалась в линию горизонта, где среди темно-синих волн белел парус с полоской темного дыма. Канонерка была еще очень далеко, но приближалась с каждой минутой, двигаясь к точке, где курсы кораблей должны были пересечься. Почувствовав на себе взгляд капитана, Робин стянула шаль, и пышные темно-рыжие волосы рассыпались по плечам и лицу. Свежий ветер трепал юбку, прижимая ее к ногам, и девушке приходилось чуть наклоняться вперед, чтобы сохранить равновесие.

Робин подняла голову и вызывающе взглянула на Мунго. Не спуская с нее глаз, он задумчиво оторвал кончик длинной черной сигары и прикурил, сложив руки лодочкой вокруг сернистого пламени восковой спички, потом не торопясь спустился по трапу.

– Ваш друг, доктор Баллантайн?

Улыбались только его губы, взгляд остался ледяным.

– Я каждую ночь молилась, чтобы он пришел. – Робин гордо вскинула голову. – Каждую ночь с того дня, как послала письмо.

– Так вы не отрицаете, что совершили предательство?

– Я всего лишь исполнила свой христианский долг.

– Кто доставил письмо?

– Этот человек не из вашей команды, сэр. Я послала письмо с арабским капитаном.

– Понятно. – Капитан говорил тихо, но тон его жалил, как осколки льда. – А что вы скажете насчет болезни Типпу? Может ли врач пасть так низко, чтобы отравить пациента?

Она опустила глаза, не в силах ответить на обвинение.

– Доктор Баллантайн, будьте добры немедленно спуститься к себе в каюту и оставаться там, пока я не разрешу вам ее покинуть. В дверях будет стоять вооруженный часовой.

– И что меня ждет?

– Мне слова против никто не скажет, если я брошу вас за борт и оставлю дожидаться, пока вас не подберут ваши соотечественники. Тем не менее я забочусь о вашей безопасности. Скоро палуба станет весьма нездоровым местом, и обращать на вас внимание будет некогда.

На минуту капитан словно забыл о ней и всмотрелся вперед, поглядел на дым канонерки, прикидывая опытным глазом скорость и курс, потом улыбнулся:

– Прежде чем вы уйдете, я хочу вам сообщить, что все ваши старания прошли впустую. Посмотрите туда! – Он указал вперед. За отвесными скалами море было черно, как расколотый уголь, и покрыто крупной рябью с белыми гребешками. – Это ветер, он прорывается через горы, – объяснил Мунго с уверенной улыбкой. – Мы поймаем его прежде, чем вас запрут в каюте, и тогда, видит Бог, мало найдется на свете судов, хоть парусных, хоть паровых, которые смогут хоть на миг сравниться в скорости с «Гуроном». – Американец отвесил доктору насмешливый поклон – пародию на изысканные манеры южанина. – Не забудьте напоследок взглянуть на этот уродливый паровичок, мэм, больше вы его не увидите. А теперь прошу меня простить.

Он отвернулся и легко взбежал по трапу.

Робин вцепилась в поручни и затуманенным от злости взглядом смотрела, как сужается полоса воды между «Гуроном» и суетливо пыхтящей маленькой канонеркой, на борту которой уже можно было различить орудийные порты.

А что, если слова Мунго Сент-Джона – всего лишь бравада? На вид «Черная шутка» идет почти так же быстро, как стройный клипер, а до полосы ветра еще так далеко…

Кто-то осторожно тронул доктора за плечо. Она обернулась – рядом стоял боцман Натаниэль.

– Приказ капитана, мэм… – почтительно произнес он. – Я должен проводить вас в каюту.

Клинтон наклонился вперед и привстал на цыпочки, словно пытался заставить корабль двигаться быстрее, – так пригибается наездник, посылая лошадь через препятствие. Он тоже заметил впереди темную, изрезанную волнами поверхность моря и понимал, что это значит.

Высокий клипер в оборках парусов, словно светская дама в бальном наряде, казалось, едва двигался, а канонерка деловито чихала и фыркала, нагоняя его по короткой стороне треугольника. При сохранении курса и скорости корабли должны были встретиться примерно в одиннадцати морских милях впереди. Точка предполагаемой встречи находилась напротив небольшого мыса, обозначенного на карте как Баковен-Пойнт.

«Гурон» шел прежним курсом: он не мог лечь под ветер, потому что берег был слишком близко к наветренному борту, а на карте здесь были обозначены опасные рифы. Один из них уже виднелся по правому борту – черная гранитная скала вздымалась под водой, как спина кита. Клипер оказался в ловушке, и единственным выходом было резко прибавить скорость, чтобы выйти за пределы досягаемости пушечного выстрела, но полоса ветра была еще далеко, в трех милях впереди.