Полет сокола

Крышка люка никак не поддавалась – она была пригнана слишком плотно, в щели не проходило даже лезвие ножа. Робин вытащила из сундука шерстяную шаль, продела ее в железное кольцо и потянула изо всех сил. Люк понемногу поддался, и вдруг крышка отлетела с пугающим грохотом. Доктор застыла на месте и прислушалась, но из-за двери не доносилось ни звука.

Робин встала на четвереньки и заглянула в отверстие. Из темной квадратной дыры веяло сквозняком, в нос ударили запах смазки и тошнотворное зловоние невольников, от которого не спасал никакой щелок. Когда глаза привыкли к темноте, она разглядела невысокую узкую шахту, в которой размещался рулевой механизм клипера. Свободное место едва позволяло проползти одному человеку.

Рулевые канаты спускались с палубы, проходили через тяжелые железные блоки, привинченные болтами к шпангоуту, затем поворачивали и шли к корме. Шкивы блоков покрывала жирная черная смазка; рулевые канаты из свежей желтой пеньки были толщиной с человеческую ногу и твердые, как сталь, от страшного напряжения.

Робин подумала о ноже или скальпеле, но тут же поняла их бесполезность. Даже сильный мужчина с топором вряд ли смог бы разрубить канаты, сумей он даже размахнуться в узком проходе, а если бы и смог, то лопнувший канат разорвал бы его в кровавые клочья.

Существовал лишь один способ, самый безотказный… Робин поежилась, представив, что будет, если огонь выйдет из-под контроля, а Клинтон не сможет подойти к борту достаточно быстро с паровыми насосами и шлангами. Однажды доктор отказалась от мысли о поджоге, но сейчас, когда помощь была так близка и последний шанс исчезал, риск не имел значения.

Робин стянула с койки серое шерстяное одеяло и смяла его в комок, затем сняла с крючка лампу и принялась неловкими от волнения пальцами откручивать колпачок масляного резервуара. Пропитав одеяло маслом, она огляделась в поисках чего-нибудь еще. Дневники? Нет, только не это. Она вытащила из сундука несколько медицинских справочников и стала вырывать страницы.

Увязав скомканную бумагу в промасленное одеяло, Робин пропихнула его в люк и бросила поперек натянутых рулевых канатов рядом с железными блоками.

Матрас на койке был набит высушенным кокосовым волокном. Подойдет. За матрасом последовали деревянные перекладины койки и руководства по навигации с узкой полки у двери. Больше ничего подходящего в каюте не оказалось.

Первая зажженная спичка, брошенная в люк, мигнула и погасла. Робин вырвала из дневника чистую страницу, свернула ее в жгут и подожгла. Бумага ярко вспыхнула, горящий комок, падая, осветил грубую обшивку трюма.

По шерстяной ткани, пропитанной маслом из лампы, забегали бледно-голубые язычки пламени, потом занялась бумага, и оранжевые сполохи весело заплясали на одеяле и полотняном чехле матраца. Из люка дохнул жар, обжигая щеки, и пламя загудело, перекрывая шум волн, бьющих в корпус корабля.

С трудом подняв тяжелую крышку, Робин захлопнула люк. Крышка снова пугающе грохнула, и гул пламени сразу стих. Тяжело переводя дух, Робин прислонилась к переборке: сердце яростно колотилось, кровь оглушительно стучала в висках.

Узница в страхе зажмурилась. Что, если Клинтон откажется от безнадежной погони? Кто тогда спасет восемьсот несчастных, закованных в цепи под палубой «Гурона»?

Первый шквал, налетевший с гор, перешел в сильный устойчивый ветер, не такой яростный, зато постоянный и надежный, не сулящий ни внезапных завихрений, ни штилевых пятен. Мунго задрал голову, глядя на рваные лоскутья облаков, которые словно цеплялись за верхушки мачт. За бортом расстилалась бескрайняя синева Атлантики, море потемнело от ветра, по воде белыми лошадками скакали гребешки волн.

Сент-Джон остановился на корме и посмотрел вдаль. «Гурон» мчался так стремительно, что огромная гора с плоской вершиной уже исчезла вдали. Корпус британской канонерки тоже ушел за горизонт, видны остались только верхушки парусов, но на этот раз без черной полоски дыма, что было странно. Мунго задумчиво нахмурился, потом пожал плечами и снова принялся ходить по палубе. К вечеру вражеский корабль нельзя будет разглядеть даже с топа мачты. Капитан стал обдумывать, какие маневры он совершит ночью, чтобы сбить с толку погоню. Завтра «Гурон» ляжет на окончательный курс, чтобы пройти через полосу штилей и пересечь экватор.

– Эй, на палубе! – долетел сверху слабый оклик.

Мунго остановился и снова запрокинул голову, глядя на качающуюся верхушку мачты.

Типпу ответил на оклик бычьим ревом. Голос впередсмотрящего, хотя и заглушенный шумом ветра, звучал как-то странно.

– Дым! – снова донеслось сверху.

– Где? – сердито заорал Типпу.

Матрос, сидевший на мачте, должен был назвать направление и расстояние до замеченного дыма. Все, кто был на палубе, завертели головами, всматриваясь в горизонт.

– Прямо за кормой!

«Канонерка, – с усмешкой подумал Мунго. – Снова разожгли котлы, посмотрим, как им это поможет». Он отвернулся и шагнул вперед, но возбужденный голос с мачты не умолкал:

– Дым стелется за кормой!

Капитан замер с поднятой ногой. Грудь пронзил ледяной холод.