Полет Пустельги

Около трех часов дня фюреру доложили о соединении русских и американских войск на Эльбе в районе Торгау. Борман в присутствии всех, находившихся в приемной, обратился к фюреру с предложением лично связаться с американцами. Фюрер покачал головой и устало вымолвил: «Нет. Для этого у меня больше нет авторитета. Это должен сделать другой». Он поклонился и удалился в свой кабинет. Все молча разошлись.

— Скажите, Баур, кто в те дни, по вашему мнению, управлял событиями? — Но ответить раненый не смог. Вошли медсестра и санитары, уложили раненого на носилки, понесли на перевязку.

Воспользовавшись паузой, Савельев стал приводить записи в порядок, оформлять протокол допроса, сверять показания Баура со сведениями, полученными в ходе допросов адмирала Фосса, Раттенхубера, Гюнше, Линге, других задержанных. Он был убежден, что Баур не лжет. Сходились не только главные события и факты последних дней Гитлера, но и многие нюансы, детали разговоров, докладов, настроений. Похоже, что Гитлер был сломлен не только морально, ни и физически немощен. Он боялся покинуть бункер, опасаясь быть убитым осколком снаряда, шальной пулей, боялся авиакатастрофы, испытывал животный страх перед пленом. Он был подобен загнанному зверю. Самоубийство для него представлялось самым простым, надежным и безболезненным способом поквитаться с жизнью.

Через полчаса Баура принесли в палату, сделали укол, напоили горячим чаем. Санитарка отламывала маленькие кусочки принесенного Сизовой шоколада и клала ему в рот. Баур отказался от отдыха, попросил продолжить допрос.

— Так кто же, по вашему мнению, руководил страной и армией в последние дни апреля? — повторил вопрос Савельев.

— Господин майор, я много думал об этом. И знаете, я не нашел ответа на ваш вопрос. Мне кажется, ни страной, ни армией уже никто не руководил. Фюрер мог еще влиять через окружавших его генералов на действия германских войск вокруг и внутри Берлина. Далее его власть не распространялась. За исключением некоторых эпизодов, о которых скажу позже. Скорее всего, одни немецкие генералы, по привычке выполняя свой долг и, действуя в соответствии с присягой, руководили боевыми действиями на вмененных им участках фронта. Другие сдавались в плен англосаксам из-за усталости или идейных соображений. Каждый большой или маленький руководитель на своем посту, в силу присущих немцам упорству и педантичности, продолжал исполнять свой долг. Вот так телега Третьего рейха и катилась по инерции. Если вы полагаете, что Гиммлер, Геринг или адмирал Денниц обладали какими-то рычагами власти, вы глубоко ошибаетесь. Этих рычагов уже не существовало.

Савельев сделал в блокноте стенографические записи, не относящиеся к протоколу допроса, и попросил Баура вернуться к событиям конца апреля.

— Со слов личного камердинера фюрера Линге я знаю, что во второй половине дня 25 апреля фюрер вызвал его к себе и сказал, что он и фрейлейн Браун решили покончить собой. Он приказал Линге лично сжечь их трупы, так как не желает, чтобы они попали в руки русских. Он также приказал, чтобы были уничтожены все его личные вещи и вещи Браун. Линге обещал фюреру исполнить его приказ.

Затем Линге пригласил к себе слугу фюрера гауптштурмфюрера СС Гейнца Крюгера, командира личного эскорта фюрера оберштурмбаннфюрера СС Шедле и заместителя Раттенхубера штандартенфюрера СС Хёйгля. Он рассказал им о воле фюрера и передал его приказ хранить все в тайне. Решили, что Линге и Шедле сожгут трупы, а Хёйгль и Крюгер уничтожат вещи фюрера и Браун. Настроение у всех было подавленное. Крюгер принес две бутылки водки. Выпили быстро и без слов.

Остаток дня фюрер провел в беспорядочном передвижении по бункеру. Он нигде не мог долго находиться. Наконец, он уселся на мягком диване в приемной, пригласил фрейлейн Браун и Крюгер, фрау Кристиан, Бормана, Фегеляйна, Бургдорфа и меня, заказал чай, кофе, пирожные. Бургдорф попросил коньяка. Когда принесли коньяк, разлитый в рюмки, фрейлейн Браун потребовала принести бутылку коньяка, а Бургдорф еще и бутылку водки. Захмелев, Борман, Бургдорф, Фегеляйн и Браун пустились в воспоминания о прошлой счастливой жизни. Фюрер не проронил ни слова. Его взгляд застыл в одной точке. Он теребил спящего у него на коленях Вольфа, щенка его любимой овчарки Блонди.

— Что вы можете сказать о судьбе заместителя Раттенхубера бригадефюрере СС Хёйгле?

— Он погиб на моих глазах при прорыве 1 мая. Осколок мины попал ему в голову. Мы не смогли даже унести его с улицы.

— О помощнике Мартина Бормана штандартенфюрере СС Цандере?

— Цандер пробивался в группе Бормана. С 1 мая ничего о нем не знаю.

— Вы говорили о том, что фюрер поручил Линге и Шедле сжечь его труп и труп Браун. Линге нами задержан. А где Шедле?

— Оберштурмбаннфюрер СС Франц Шедле застрелился вечером 1 мая. Он отказался участвовать в прорыве. Возможно, это было связано с тем, что он был гипертоником. После смерти фюрера у него случился гипертонический криз. Он все время лежал.

— Куда исчез бригадефюрер СС Хевель?