Полет орлицы

Замок Сюлли-сюр-Луар, где под опекой своего фаворита отдыхал от мирских забот король Франции, затих. Но все знали, что это затишье перед бурей. Вот уже несколько дней все придворные говорили только об одном – о пленении Жанны. А когда прибыл ко двору Потон де Ксентрай с небольшим отрядом – просить войско, чтобы немедленно броситься за Жанной, и король ответил уклончиво, что, мол, сейчас это вряд ли возможно, даже сам воздух в замке накалился. Тем более, Ксентрай рассказал, с какой яростью в тот день билась Жанна, как они заняли Мариньи, перебив бургундцев, но силы оказались неравны, как их стали теснить, как все капитаны вошли в форт моста, а она с горсткой самых преданных людей все еще прикрывала отход с поля боя последних своих солдат…

Когда-то Жанна приехала в Шинон, чтобы стать героиней, она стала ею и ни разу не осрамила себя – трусостью, предательством, малодушием. Она была героиней на полях сражений – и, бросив вызов всем бургундцам и англичанам в тот трагический день, героиней попала в плен. Что теперь с ней будет – одному Богу известно! Но ее можно освободить. Пока бургундцы бросили все свои силы на Компьен и его округу, французы могли бы прорваться к Уазе с юга и перехватить Жанну! Могли бы…

В день приезда Ксентрая король ушел от обстоятельного разговора на эту тему. Он сказал:

– Посмотрим, милый Ксентрай, посмотрим. – И тут же вспылил. – Ей нужно было быть осмотрительнее, а не рваться в бой любой ценой, сломя голову! А вам – вовремя предостеречь ее! Она стоит дороже, чем все мои капитаны вместе взятые!

Сам того не зная, Карл Седьмой повторил фразу Филиппа Бургундского. Но думал он в эту минуту не об авторитете Жанны в королевстве французском, на который опирался столько раз, и ни о том, чего она стоит на поле боя, когда несется впереди войска, под белым знаменем, усыпанным золотыми лилиями, увлекая за собой армию, а просто… о золоте. О том его количестве, которое, вероятно, запросит за нее его кузен Филипп…

11

До того как Жанна прибыла в Больё, ее тюремщики сделали остановку в Нуайоне. В доме епископа Жана де Майи, примкнувшего к бургундцам, девушка дожидалась встречи, как ей сказали – с «сиятельной госпожой». Она стояла в середине богато украшенной залы в своем мужском костюме, дорогом, но потрепанном, кое-где порванном и наспех перехваченном нитками, уставшая, бледная, растерянная. Эти дни – плена, бездействия, безвременья, когда она только и делала, что сидела взаперти или ехала и ехала в сопровождении бургундской охраны, истощили запас ее сил. Это был какой-то сон – дурной, злой, который хотелось поскорее стряхнуть. Вырваться из него, сбежать…

Сбежать!

Одно это слово – «бегство» – заставляло ее сердце стучать так, что она боялась выдать свои чувства тюремщикам. Не проходило минуты, чтобы она не думала о побеге. И если бы ей выпала самая ничтожная возможность, она воспользовалась бы ею!

В залу вошла молодая женщина, темноволосая, в длинном шелковом платье и легком парчовом сюрко, улыбчивая, но терявшаяся от предстоящей встречи.

– Здравствуйте, – проговорила она.

Девушка ответила на приветствие. Она ожидала еще одного аристократа из враждебного ей лагеря, а тут… У дверей залы стояли охранники с алебардами – они держали глаз востро, следя за женщинами, особенно – за французской воительницей.

– Вы – Жанна? – спросила молодая женщина.

– Да, – ответила пленница.

Только тут она разглядела, что женщина беременна – ее живот был округлым, и рука ее то и дело непроизвольно касалась его, точно она нащупывала своего ребенка – не делся ли он куда-нибудь, не убежал ли.

– Мне так хотелось увидеть вас…

– Кто вы?

– Меня зовут Изабелла, я… супруга Филиппа, – смущаясь, добавила она, – герцога Бургундии.

Жанна вспыхнула – и это не укрылось от герцогини. Изабелла Португальская! Кузина лорда Бедфорда, жена – Филиппа! Сестра врага, жена врага…

– Я понимаю ваше чувство, – поспешно проговорила Изабелла. – И все-таки я хотела увидеть вас, Жанна. Чтобы ни говорил мой муж и лорд Бедфорд, вы – героиня. И беседовать с вами для меня большая честь.

Жанна усмехнулась. Надо же, какие нежности!

– Прошу вас, сядем, – Изабелла указала на одно из кресел. – Прошу вас…

Они сели в епископские кресла – друг против друга.

– Что же привело вас сюда – только любопытство? Но что во мне такого необычного, герцогиня?

– Все! Держать в руках меч и проливать кровь своих врагов, днем и ночью быть в седле, командовать целой армией… Сколько вам лет, Жанна?

– Двадцать два.

– Двадцать два! Так это ли не чудо? Вы даже не знаете, Жанна, как вы смотритесь со стороны!

Жанна улыбнулась:

– Не знаю, герцогиня. У меня никогда не было на это времени – смотреть на себя со стороны. Я всегда смотрела только вперед и никогда не оглядывалась.

Как это странно, думала Жанна, у злодея, терзавшего ее землю, была такая милая жена, с округлым животом, выдававшим ее беременность; у него должен был родиться ребенок, которого он несомненно будет любить, ограждать его от опасностей, играть с ним…

– Скажите, Жанна, это сложно – быть воином?