– Это не твое дело, – четко выговорил младший брат полководца, плененного капитаном Жанны – Потоном де Ксентраем.
– Я хотела бы получить других слуг, господа, – требовательно произнесла она, глядя именно на Вильяма Талбота. – Это в ваших силах.
– Это не в наших силах, Жанна, – отрезал тот. – Тем паче, что эти слуги – хорошие слуги. – Он усмехнулся: – Кажется, наш товарищ назвал их в честь твоих герольдов? Остроумно…
– Вы полюбите друг друга, – вставил Джон Бервойт. – Вам просто нужно время. Ну так что, идем обедать?
– Пожалуй, – кивнул Вильям Талбот.
– Эй, Сердце лилии, Чистое сердце! – окликнул Джон Грис стражников, – стерегите ее!
– Головой отвечаете! – погрозил им пальцем Бервойт.
Тюремщики из темноты поклонились господам. Грис на прощанье улыбнулся Жанне, и трое офицеров ушли, оставив девушку наедине с двумя стражниками. Только за дворянами захлопнулась дверь, оба тюремщика подошли к клетке.
– Какая непокорная, – сказал Кёр-де-лис.
– И хороша, чертовка, – отозвался Флёр-де-лис. – Лакомый кусочек…
– Смотри, такая превратит тебя в деревянного истукана. Бросят тебя в очаг, будешь корчиться, как еретик на костре…
– Чтоб отсох твой язык, – огрызнулся второй тюремщик. Он прищурил глаза, улыбнулся оторопевшей Жанне беззубым гнилым ртом. – А все-таки она хороша, эта Девственница, эта дьяволица.
Он быстро вытащил из ножен кинжал. Жанна отпрянула, а тюремщик громко провел лезвием по стальным прутьям.
– Дьяволица! – громыхая и лязгая, смеялся беззубый Флёр-де-лис. – Дьяволица!
Жанна едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться – от обиды, страха, отвращения. А обезображенный оспой Кёр-де-лис, тоже вытащив нож и пустив его в дело, вторил хохоту своего товарища надтреснутым эхом. «Дьяволица! – пела вся тюрьма их голосами. – Дьяволица!» Оба тюремщика припустили вокруг клетки, Жанна пыталась уследить за ними, стоя в середине, не решаясь коснуться рукой прутьев, ведь оба ножа так и лязгали по железу, вышибая искры. В глазах Жанны потемнело от пляски двух животных, их бесноватых воплей, лязга стали о прутья. Она оборачивалась за ними, пока голова ее не закружилась и Жанна не повалилась на прутья клетки и каменный пол под ними.
С того самого дня два «герольда» стали неотступными спутниками Жанны. Если один засыпал, то другой всегда караулил ее. Смотрел из угла, а то и подходил к клетке. Говорил с ней. И, как правило, говорил мерзости. За один взгляд этого существа она отсекла бы в иные времена ему голову, но не теперь. Приходилось терпеть. Жанна ловила себя на мысли, что уже привыкает к этим животным. Она научилась засыпать под их болтовню, свернувшись калачиком на своем топчане, укрывшись стеганым одеялом. Иногда они громко будили ее – просто так, но она отключалась даже под их злобное рычание. Когда совсем не оставалось сил…
– А ну, вставай, девка! – за несколько дней до означенного суда поднял Жанну окрик рябого тюремщика. Она только что задремала. Рябой колотил широченными ладонями по прутьям. – Девка! К тебе пришли! Вставай, вставай!
Рывком подняв голову, Жанна смотрела на новое лицо, появившееся в ее тюрьме. Это был пожилой упитанный священник в богатой епископской мантии, с лицом умным и пытливым.
– Успокойся, солдат, – ответил священник. – Отвори дверь в эту клеть и ступай.
– Но, ваше преосвященство, а вы не боитесь? Мы и помочь вам не успеем, как она вопьется вам в глотку!
– Я же сказал, ступай вон. Нет, вначале принеси мне кресло и поставь его сюда, – он кивнул на середину клетки. – И не забудь снять с нее кандалы.
Рябой недовольно пробурчал:
– Да, монсеньор.
Когда важный священник вошел в ее клетку, где уже стояло кресло, девушка встала.
– Здравствуй, Жанна.
– Кто вы? – спросила она.
– Ты не хочешь поздороваться со мной, как это делают все добрые христиане?
– Здравствуйте… Кто вы?
Епископ улыбнулся.
– Я твой судья, Жанна. Меня зовут Пьер Кошон де Соммьевр, граф-епископ Бове. Тебя взяли в плен на территории, вверенной мне римским понтификом, а также королем Англии и наследником французского престола Генрихом Шестым. Мои полномочия подтверждены капитулом руанского архиепископства.
– Вот оно что…
– Нам придется поладить, Жанна.
– Как же нам это сделать, ваше преосвященство, – пригладив спутанные волосы, улыбнулась Жанна, – когда я не знаю такого наследника престола Франции, как Генрих? – Она растирала запястья. – Будь он Пятым, Шестым или Седьмым…
Сложив руки на животе, Пьер Кошон прошелся по камере. Наконец уселся в кресло.
– Пойми, Жанна, ты воевала с моим королем, за
– Нет, монсеньор, не безразлична.
Кошон кивнул:
– Уже кое-что.