Полет аистов

– И все?

– Нет. Еще был Отто Кифер, человек Бокассы.

– Отто Кифер был в той экспедиции?

– Д-да...

Теперь я понял, что между Максом Бёмом и Отто Кифером существовали иные отношения: их связывали не только алмазы, но и события той жуткой ночи. Председатель вытер рот. Ему на рубашку текла кровь.

– Белые прошли здесь, через Мбаики, потом отправились на шахты алмазной компании.

– А дальше?

– Не знаю. Через неделю вернулся один только высокий белый, африканер.

– Он как-то это объяснил?

– Нет, никак. Он уехал в Банги. Больше его здесь не видели. Никогда.

– А остальные?

– Еще через два дня объявился Отто Кифер. Он пришел ко мне в больницу и сказал: «У меня в грузовике есть для тебя один пациент». Господи, там лежало тело белого человека, грудь у него была разрезана сверху донизу. Отовсюду торчали внутренности. Я не сразу узнал сына Макса Бёма. Кифер мне сказал: «Тут на него горилла напала. Надо, чтобы ты сделал вскрытие». Я весь затрясся. Кифер на меня заорал. Он сказал: «Давай делай вскрытие, черт бы тебя побрал! И помни: во всем виновата горилла». Я принялся за работу в операционном блоке.

– И что?

– Через час Кифер вернулся. Я умирал со страху. Он вошел и спросил: «Ты закончил?» Я ему сказал, что Филиппа Бёма убила вовсе не горилла. Он велел мне заткнуться и достал кучу французских денег: новенькие хрустящие купюры по пятьсот франков. Потом начал пихать их в разверстое туловище трупа. Господи, я никогда не забуду, как деньги плавали среди кишок. Чех сказал: «Я не прошу, чтобы ты плел какие-то небылицы. – Он все продолжал совать купюры в живот покойника. – Тебе нужно только все подтвердить про эту чертову гориллу». Он напихал в раскрытую рану целых два миллиона. Я вытащил их и прополоскал в воде. А потом составил отчет, который от меня требовали.

Кровь клокотала у меня в жилах. Мдиае все смотрел на меня, не отводя своих мерзких глаз. Я опять ткнул «Глок» ему в лицо и просипел:

– Расскажи о трупе.

– Раны... Они были очень ровные. И вовсе не походили на следы когтей, как я тогда написал. Это были разрезы, сделанные хирургическим инструментом. Совершенно точно. Но главное, исчезло сердце. Когда я заглянул в грудную полость, я тут же обнаружил, что артерии и вены отсечены. И сделано это профессионально. Я понял, что сердце белого юноши украдено.

– Продолжай, – дрожащим голосом приказал я.

– Я соединил края разреза и закончил работу. «Нападение гориллы». Дело закрыто.

– Почему ты не выдумал другую причину смерти, попроще? Например, приступ малярии.

– Невозможно. В Банги был еще доктор Карл, он обязательно осмотрел бы тело.

– А где теперь доктор Карл?

– Умер. Два года назад, от тифа.

– Чем закончилась история с Филиппом Бёмом?

– Не знаю.

– Как ты считаешь, кто мог сделать эту убийственную операцию?

– Даже не представляю. По крайней мере, это точно был хирург-профессионал.

– Ты потом виделся с Максом Бёмом?

– Нет, никогда.

– Тебе не доводилось слышать о лечебнице в лесу, сразу за границей с Конго?

– Нет. – Мдиае выплюнул кровь и вытер губы изнанкой рукава. – Мы никогда туда не ходим. Там пантеры, гориллы, духи. Это владения ночи.

Я разжал руки. Мдиае завалился на бок. Сбежалось множество мужчин и женщин. Они сгрудились у окон забегаловки. Войти никто не осмеливался. Габриэль, стоя в толпе, тихонько причитал:

– Надо отвезти его в больницу, Луи. К доктору.

Мдиае поднялся на локте.

– К какому еще доктору? – усмехнулся он. – Я и есть доктор.

Я посмотрел на него: меня переполняло презрение. Изо рта у Мдиае вытекла длинная струйка крови. Я повернулся к его соплеменникам, созерцавшим эту мрачную картину:

– Помогите же ему, ради всего святого!

И тут Мдиае снова заговорил:

– А как же быть с соляркой?

– С какой еще соляркой?

– Нужно же покупать солярку – для больницы, чтобы было электричество.

Я швырнул ему в лицо пачку центральноафриканских франков, повернулся и ушел.

35

Уже несколько часов мы ехали по разбитой дороге, покрытой густой грязью. День клонился к закату. Тончайшая пыль сеялась, словно мелкий дождь, и оседала на ветровом стекле. Габриэль отважился задать вопрос:

– Откуда тебе известно о том деле, с белым юношей?

– Это старая история, Габриэль. Давай не будем говорить об этом. Что бы ты там ни думал, я приехал сюда, чтобы сделать репортаж о пигмеях. Это моя единственная цель.

Перед нами возникла широкая дорога с рядами хижин по бокам: поселок алмазной компании. Вдалеке справа виднелись длинные строения лесопильного завода. Габриэль притормозил. Нам наперерез сплошным потоком шли мужчины и женщины, с головы до ног покрытые красной пылью: когда они касались кузова автомобиля, слышался тихий шелест. Меня совершенно утомили и яркие цвета, и яркие ощущения.

В конце деревни я увидел бетонные постройки. Габриэль пояснил: «Раньше тут была лечебница сестры Паскаль. Ты можешь сегодня здесь переночевать, а завтра утром пойти в лес».