Полемика против евреев

Эти глупые обвинения в панславизме с тех пор были повторены против меня многими другими немецкими и даже швейцарскими газетами, несомненно благодаря тому еврейскому франкмасонству, о котором я говорил выше, и которое почти безраздельно царит сегодня в немецкой журналистике. Я не думал, что должен был отвечать на эту столь же грязную, как и глупую ругань. С грязью не полемизируют. Но обнаружив все ту же клевету в форме вопроса в главном органе рабочей социал-демократии Германии, который тогда, не став еще полностью социалистическим, и являясь, по крайней мере частично, органом буржуазной демократии, носил название "Demokratisches Wochenblatt" (Еженедельный демократический листок), а позже взял имя "Volksstaat" -"Фольксштат" (Государство народа), - очень серьезный листок, который тогда еще не позорил себя, становясь рупором Боркхейма, - я понял, что должен, наконец, на это ответить, и я, действительно, сделал это в речи о русском вопросе, которую я произнес на втором конгрессе Лиги Мира и Свободы, который собрался в Берне в сентябре 1868 года.

Да будет мне позволено воспроизвести сегодня ее заключительную часть [[Эта речь, которую можно, впрочем, обнаружить в официальных материалах этого конгресса, была отдельно опубликована под следующим названием: "Речи, произнесенные на Конгрессе Мира и Свободы в Берне (1868 г.)" г.г. Мрочковский и Бакунин. - Женева. 1869]]:

"Позвольте мне, господа, добавить к этой столь длинной речи, последнее замечание. Примерно год тому назад одна немецкая демократическая газета, издаваемая в Лейпциге, обращаясь ко всей русской демократической эмиграции, упомянув меня среди других имен, поставила нам следующий вопрос: "Вы называете себя демократами, социалистами, заклятыми врагами вашего правительства, но скажите нам, каковы ваши чувства, ваши мысли по отношению к намерениям вашей империи? Ненавидите ли вы так же как и мы сами порабощение Польши, Черкесии, Финляндии, провинций Балтии, ваши недавние завоевания в Бухаре и ваши проекты завоеваний в Турции?"

На этот вопрос, впрочем, вполне законный, я не счел необходимым ответить тогда; я отвечу на него сегодня. После того, что я только что сказал с этой трибуны, ответ будет прост. Впрочем, для всех порядочных людей он должен вытекать из речи, которую я произнес год тому назад на Женевском конгрессе. Так как мы хотим действительного и полного разрушения империи, мы можем только ненавидеть ее намерения, и, следовательно, также все завоевания, как на севере, так и на юге, как на востоке, так и на западе империи, и я полагаю в общем, что народу не может выпасть более крупного счастья, чем поражение русских императорских армий от какого бы то ни было внешнего или внутреннего врага. Вот что касается главного принципа.

Теперь, отмечая несколько деталей и начиная с севера, я скажу: "Я желаю, чтобы Финляндия стала полностью независимой, полностью свободной организоваться так, как она того пожелает и вступить в союз с тем, с кем она захочет". Я говорю то же самое от всего сердца по отношению к провинциям Балтии. Добавлю только небольшое замечание, которое мне кажется необходимым, поскольку многие из немецких патриотов, и даже немецких республиканцев и социалистов, когда речь заходит о международной справедливости, как мне кажется, имеют два типа мер и весов: один для них самих, другой для иностранных наций, так, что зачастую то, что им кажется законным и справедливым, когда это делается для германской державы, становится в их глазах отвратительным, как только это на пользу иностранной державе.

Возьмем, господа, следующий пример: пусть немецкая страна, завоеванная иностранной державой, французами, например, оказалась сегодня в следующем положении: скажем, тринадцать четырнадцатых жителей этой страны - масса населения - остались чистыми немцами, и только четырнадцатая часть - горстка завоевателей и господ, дворянский или буржуазный привилегированный класс - стал французским. Я прошу задающих нам вопросы немцев ответить мне искренне, положа руку на сердце: эта страна, будет ли она считаться для них немецкой или французской? Я отвечу за них: без всякого сомнения, она не перестанет быть немецкой в их глазах. Она будет немецкой прежде всего из-за огромного немецкого большинства населения; немецкой также потому, что это большинство составляет угнетаемую, эксплуатируемую, производительную массу, народ тружеников, и потому что будущее, так же как их симпатии (я в этом ни секунды не сомневаюсь) и их чувство справедливости - на стороне трудящихся. Так вот, это в точности положение в провинциях Балтии. Откройте Кольба, великого статистика, которым гордится Германия, и вы увидите, что во всех провинциях Балтии, включая Санкт-Петербургскую губернию, насчитывается лишь двести тысяч немцев [Кольб насчитывает только шестьсот тысяч немцев]. Ровно четырнадцатая часть населения.