Покушение в Варшаве

Тут он соврал, но надо было создать ощущение, что на пруссаков нечего рассчитывать, они полякам не помощники, давно идут в фарватере нашей политики…

Княгиня возразила, что давно не интересуется международными делами, у нее есть сын Адам – «министр вашего императора», адресуйтесь к нему.

– Бывший министр, мадам. – Бенкендорф постарался произнести это как можно тверже. – А адресуюсь я к вам, как к истинному главе рода Чарторыйских, ваше мнение, как вода землю, пропитывает всю толщу семейств, сопричастных вашему роду. От великих, магнатских, до маленьких, шляхетских. И потому я пришел, чтобы показать вам: каждый ваш шаг известен и прозрачен для надзора.

Кажется, ему удалось ее напугать. Во всяком случае, внушить, будто русская сторона все знает. Камень на вершине горы был стронут с места. Теперь пойдет обвал. Они начнут предпринимать некие судорожные действия, которые в спешке будут не столь законспирированы и не столь продуманы. В ажитации наломают дров – старая польская традиция.

Его людям останется только смотреть, что именно они предпримут. А ему – верно угадывать, как этому помешать. Складно сказка сказывается!

Бенкендорф понимал, что раунд большой игры начат не когда Анна ездила в Вену и соблазнила бедного сына Наполеона, и не когда сестра, княгиня Ливен, узнала, что в Варшаве состоится покушение на императора. Эка невидаль! А сейчас. Когда удалось заставить старую княгиню Изабеллу поежиться: правильно ли она сама начала кон?

* * *

Шеф жандармов имел способность везде обрастать людьми. Варшава – не исключение. В ту же ночь, когда Адам Чарторыйский беседовал с Анной, ему донесли о сути предложений князя. Вот такие у магнатов верные слуги! Если бы не ходили в дерюге, может быть, и не польстились бы на лишний грош. А так – зря ее сиятельство приучила себя смотреть сквозь горничных и лакеев. Зря видеть только тех, кто принадлежит к ее кругу. В стенах есть мыши, а у мышей уши.

Разговор с княгиней Изабеллой дал плоды: они задергались, попытались объединиться. Теперь его ход.

Александр Христофорович вдруг испытал мгновенное возбуждение. Радость от заваривавшейся каши. Раньше такое случалось только в хорошей сшибке. Когда смерть – своя или чужая – дрожит на стальном кончике сабли… А благодетельница предупреждала, что и шахматы способны приносить удовольствие. Он, дурак, не верил. Ан приносят.

Приключения же взахлеб надобно оставить Жоржу. Даже, например, Маврикию. Или приключаться по возрасту. А то вот… Бенкендорф вспомнил о приблудной графине Апраксиной и поморщился. Не стоило, нет не стоило. Лизавета Андревна не одобрит. Да и он сам одобрял ли?

Слава богу, сейчас очень занят, есть о чем подумать, отодвигая случайный, лично ему ненужный роман в сторону. Надо рвать. «Пусть хоть на этого Северина клюнет!» Кстати, кто такой Северин?

Северином оказался как раз муж Яны. Станислав Северин. Приезжим из Петербурга дамам представлялся вторым именем. Тоже, видно, хотел короткого, без обязательств приключения. Встряхнуться, оживить сердце. Александр Христофорович это понимал и не осуждал. Но придется сейчас Северину попрыгать. И все не в ту сторону, куда он нацелился!

– Рад познакомиться с дальней родней. – Бенкендорф нашел Вонсовича в канцелярии великого князя, где тот коптил потолок с самого назначения Константина командующим польскими войсками. Бывший наполеоновский офицер, переводчик Великой армии, таких тут имелось много.

Вонсович недружелюбно уставился на гостя.

– Чем могу служить? – он грузно приподнялся из-за стола, но не протянул Александру Христофоровичу руки. Тот опять был в голубом мундире.

Бенкендорф снова же сел сам, без церемоний.

– Хотел лично засвидетельствовать почтение родне жены, – он делал вид, будто не замечает откровенной неприязни поляка.

– О чем вы говорите? – насторожился тот. Узнают, что генерал в родстве с русскими, с самим шефом жандармов, перестанут и покурить-то вместе звать, не то что отобедать! Вонсович опасливо покосился по сторонам.

– Ну как же! – Александр Христофорович продолжал изображать жизнерадостного недоумка. – Моя супруга Донец-Захоржевская родом из-под Харькова. А вот ее тетка по мужу – Дунина. Вы же Дунин-Вонсович. – Гость помедлил и бросил: – Ветка вашего рода, только на нашей земле.

«Эта земля наша!» – чуть не взвился генерал. Нужны ему такие родственники! Дунины с прошлого века служат москалям, подбирают их объедки. Граница прошла, как ножом отрезало. Еще на Волыни много приличных семейств. Но под Харьковом совсем омоскалились.

– Я чего зашел. – Александр Христофорович понизил голос до доверительного хрипа. – Моему ведомству стало известно, что князь Адам Чарторыйский настолько потерял голову от вашей жены Анны, что готов расторгнуть брак и от нее требует того же. Дай, думаю, предупрежу родню. Ведь Вонсовичи Чарторыйским неровня. Здесь выбор очевиден.