Покушение в Варшаве

– Уймись. – Лизавета Андревна взяла себя в руки и встала. – Вот, оказывается, что тебя беспокоит.

Бенкендорфу стало стыдно.

– Я все делаю для твоих родных, – попытался оправдаться он.

Но казачку криком не перешибешь.

– Ничего не случилось, – констатировала она. – И твоя, и ее честь целы. Чего не могу сказать о своей. Опять загулял?

Вали все на его старую голову!

– Так, малость, – признался муж.

Жена махнула на него полотенцем или какой-то тряпкой. Где она, приличная дама, только брала эту дрянь в хозяйских-то покоях?

– Видеть твою рожу не могу.

– Мать, я по мелочи, – попытался примириться он.

– Не о тебе сейчас речь, – отрезала Лизавета Андревна. Все-таки в их паре она была главной. Он так, пристяжной. – Жорж нам очень помог. И принца приструнил, и девок из Москвы вывез. Машу чуть не отравили.

Этой радости Шурка еще не знал.

– Которую?

– Племянницу нашу.

– Кто?

– Демидова. Ревнивая стерва.

Получат они у него теперь новые контракты от казны!

Шурка подошел в жене сбоку, пытаясь приобнять. Лизавета Андревна сразу не далась: так бы и расцарапала наглую усатую физиономию.

– Значит, Жорж был на высоте?

Она помедлила.

– Твой сын… очень постарался. Без него я бы вообще потеряла голову. Не думала, что скажу, но я рада, что он есть. Как будто ты сам дома. – Госпожа Бенкендорф снова опустилась на диван. – Даже Катьку мог унять.

Муж сел рядом с ней.

– Воспитали мы принцессу, – протянул он. – Завистливая к сестре и глупая. Выдам вот за первого встречного.

– Где б теперь такого встречного сыскать? – завздыхала Лизавета Андревна. Ей хотелось тоже поместиться рядом с ним и склониться головой к голове. Но она одергивала себя: и так от рук отбился. По совести, добрая женщина давно не сердилась: такой уж он, разобьется, все для них сделает, но иногда его заносит…

– За первого встречного, – тяжело повторил Шурка. – Молись, чтобы не было чего-нибудь такого, о чем мы с тобой по простоте душевной не знаем. Этому первому встречному тоже ведь что-то придется врать. И врать не тебе. – Тут он был прав: врать предстоит ему, как и искать кандидатуру. Шурка всегда принимал на себя удар. Защищал их. – Вам сейчас надлежит уехать из столицы. Хоть в Фаль. Пока посольство тут. А я разберусь.

* * *

10 августа персы вступили в Зимний дворец. Их ждали с таким нетерпением, точно в Петербург явились не люди, а дикие звери, которым позволили встать на задние лапы, ходить, говорить и дарить подарки[102]. Но стража в любой момент была готова обратить против них оружие, стоит только им зарычать.

Двор показал себя во всем великолепии. Сотни дам в абсолютно «русских» платьях с тренами. Камергеры при шпагах и с ключами на задних карманах. Дипломатический корпус в шитых золотом мундирах. А кроме них, такая туча разодетого народа: в лентах, при орденах, в гладких белых или ажурных чулках Министерства иностранных дел, в туфлях, чьи подошвы были приспособлены для того, чтобы ступать по коврам и мраморным лестницам…

Графиня Фикельмон, супруга нового австрийского посла, уже успела освоиться с новой ролью. Он ступала уверенно и твердо, сама не зная, откуда у нее столько смелости. Требуется известная дерзость и очень много терпения, чтобы сделать успехи в совершенно новом обществе, где полно желающих посадить тебя в лужу. А нужно, чтобы приняли и полюбили. Это и есть обязанность жены дипломата.

Пока петербургское общество казалось Дарье Федоровне только холодным, чопорным, зажатым. Нужно постараться и снискать его одобрение, которое облегчит службу мужа. Какое счастье, что ее мать русская! Сколько дверей сразу открывает здесь родство, как мгновенно меняются люди, поняв, что они не Тизенгаузены, а Хитрово, Кутузовы, Бибиковы… Свои. С ними можно говорить по-простому. Они поймут.

Графиня стояла рядом с мужем на деревянном помосте возле трона и зорким оком окидывала зал.

– Кто это? – спросила она, указывая Шарлю-Луи на незнакомую даму, державшуюся возле английских дипломатов.

– Леди Эмилия Макдональд, супруга посланника Ост-Индской компании в Персии, – быстро отозвался тот. – На ее попечении оказалась несчастная госпожа Грибоедова после того, как стала вдовой.

Дарья Федоровна еще внимательнее пригляделась к даме. Та была средних лет, сухощавая и ни на что не претендовала. Ни на красоту, ни на положение в свете, но все вокруг оказывали ей глубокое почтение.

– Она вчера удостоилась долгой аудиенции у императора, – сказал Шарль-Луи. – За закрытыми дверями. Потом ее увели к императрице, и та тоже проявила себя с исключительной добротой. На родину в Англию она увезет богатые дары. Ведь Нина Грибоедова оставалась беременной в их доме, когда… Они защитили ее, потом переправили к родным в Тифлис.

Графиня почувствовала себя заинтересованной.

– И что она им сказала? Императорской чете? О персах?

Муж поджал губы.

– Какое ты еще дитя! Важно, что она сказала царю об англичанах. Сейчас посмотрим.

– Как посмотрим? Как? – не терпела недоговоренностей молодая женщина.

Муж уже не знал, как ее и приструнить.

– Если рассказ леди Эмили совпадет с тем, что говорит принц, и с теми сведениями, какие русские собрали сами…