Похоже, он доигрался

Вечный голод, каждодневные переживания за жизнь и полная безысходность – я прекрасно знаю, каково жить в детдоме. Будущее для тебя под запретом, ведь ни прав, ни возможностей у тебя нет и не будет – извечное клеймо отброса нашей страны.

Помощи ждать не от кого. Никто не захочет марать руки.

— Я тоже из детдома.

Девочка замолчала и резко на меня повернулась.

— Вы врёте, - сказала она. - Детдомовцы не живут в центре. Их сюда даже не пускают.

— А вот я всю жизнь считал иначе и всю жизнь стремился к тому, чтобы данное от рождения клеймо наконец спало. У меня получилось. Если не веришь, то когда-нибудь загляни в детдом номер семь, что во втором круге. Раньше, кстати, он в третьем был. Подойди к главной стойке и взгляни на заднюю крышку монитора – она поцарапана. Эти жлобы до сих пор новый не купили. А ведь столько лет прошло, как во время драки я случайно на него упал. Поэтому, поверь, я знаю, каково жить на улице, и прекрасно могу сравнить с жизнью в детдоме. И уж лучше второе, чем первое.

— Ого, - ответила она. - Редко у кого получается так подняться. Но всё равно, лучше на улице.

— Ох, ну и почему, - вздохнул я и принялся травинкой преграждать муравью путь.

— Скоро должен приехать супергерой.

— Кто?

— Директор говорит, что дети, которых забирает супергерой, становятся его помощниками, и они вместе спасают мир.

— Всё равно не понимаю.

— К нам иногда приезжает дяденька в карнавальной маске такой белой и забирает ребёнка. Говорит, что для становления супергероем. Директор то же самое говорит. И вот в ближайшее время он вновь должен приехать.

— И куда он их отвозит, не знаешь?

— Никто не знает. Дети пропадают, и всё. Директор молчит, воспитательницы тоже.

— А забирает только девочек?

— Нет, всех, - ответила она. - Но взрослых редко когда трогает, в основном моих одногодок. Перед тем как он приедет, воспитательницы одевают нескольких детей в красивые наряды, и именно кого-то из них герой и выберет.

Я вновь бросил взгляд на одежду девчушки.

— Ясно, - оставалось лишь вздохнуть. - Слушай, а какой это детдом?

— Шестнадцатый. А что?

— Да так, ничего.

"Со смертью директора и воспитателей дом закроют. Чтобы дети не пострадали, нужно их перевезти. А чтобы перевезти, нужны деньги. А деньги будут завтра. Херово, ведь за день много что может случиться".

— Ну да, туда и впрямь лучше не возвращаться.

— Я… - всхлипнула она. - Знаю…

Девочка вот-вот опять заревёт.

— Так, тихо. Забыла про ква-ква, что ли? Ну что ж ты так, память дырявая.

— А что мне ещё делать? – говорила она дрожащим голосом и со слезами на глазах. - Я никому не нужна, возвращаться некуда… - она всё же заревела. - Даже кушать нечего. Я два дня уже по городу брожу… через охрану центральную даже прошла… тут хоть не убьют… - плакала девочка.

— Ну ладно, что ты, - я обнял дрожащую плаксу, на что в ответ она прильнула к груди и заревела чуть тише. - Я же сказал – я твой ангел хранитель. Не переживай.

Нейромодуль вызывает ближайшее такси.

— Всё будет хорошо. Я всё сделаю, как надо! – отодвигаю девочку и показываю большой палец. - Пойдём, - встаю и подаю руку.

— К-куда? – ребёнок поднял зарёванные глаза с длинными чёрными ресницами. - Обратно в детдом?

— Нет, в него ты больше не вернёшься, - протягиваю руку ещё дальше. - Пока что в отель. Завтра я найду вариант получше, и ты переедешь на более-менее постоянное жильё без всяких супергероев. Вставай, такси ждёт уже.

— А если вы… - девочка остановила руку в сантиметре от моей. - А если вы тоже воруете детей? – она вновь села обратно и спрятала ладошки.

— М-м-м… логично. Погоди секунду. Никуда не уходи.

Я развернулся и со всех ног втопил до дома.

Да, никто не захочет марать руки об детдомовского отброса, ведь он в любом случае обречён без извечной поддержки.

Но мои руки грязней уже не сделаешь. И уж лучше они будут запятнаны счастьем одного ребёнка, нежели кровью нескольких миллионов.

В объятия будущего - 6

И даже светофор не позволил отдышаться – стоило к нему подбежать, как зелёный человечек обозначил отсутствие всяких передышек и остановок.

— Генрих, есть нож?! – сквозь дичайшую одышку говорю я.

— Вам для масла или хлеба? – закручивал он усы.

— Каким… - сглотнул вязкую слюну. - Каким человека убить можно. Небольшой желательно.

— Вот вам армейский боевой. Клинок пятнадцать сантиметров. То, что нужно, - он открывает кейсик и достаёт оттуда нож с деревянной рукоятью. - Держите.

Я хмурюсь, медленно принимаю нож и поднимаю взгляд на безобидного мужчину в возрасте с забавными усами.

— У всех должно быть хобби, - пожимает он плечами и возвращается к натиранию ресепшена.

Ну, в целом он прав. Не мне судить.

Благодарю Генриха и вновь выбегаю из дома, на сей раз с ножом в руке. Некоторые девушки вскрикивали, некоторые мужчины молча отскакивали, однако всех объединяло одно – дружить со мной никто не хотел.

Я вновь без задержек пересёк светофор и забежал во всё тот же двор, вновь встречая всю ту же девочку на всё том же месте.

— Я вернулся! – второе дыхание возвращает какую-никакую стройность речи. - Ты молодец, что дождалась.