Похищение Европы

Но – не сегодня. Через час, максимум – полтора, она улетит и больше никогда не увидит этого малосимпатичного ей человека.

– Людмила Петровна, – обратилась она к пожилой даме, почти демонстративно не замечая присевшего рядом Ефима, – можно мне оставить вещи рядом с вами?

– Пожалуйста, – усмехнулась та. – Я уголовников издалека вижу.

К кому относилась сделанная ремарка, осталось не вполне ясным, но Еве было не до филологических деталей.

– Спасибо, – сказала она, с помощью вскочившего Ефима поднесла чемодан и сумку и быстро пошла по направлению, указанному на синем информационном щите.

– Да ты никак джентльмен, Ефимчик? – уколола бабулька Береславского, ранее в хороших манерах не замеченного.

– Стараюсь, – скромно ответил тот, присаживаясь рядом с оставленными на сохранение вещами княжны.

– Ну-ну, – сказала Людмила Петровна, уселась поудобнее на мягком диванчике и смежила веки. «Настоящий зэк никогда не упустит возможности вздремнуть», – подумал Береславский. Поозиравшись, он, стараясь не производить лишнего шума, зашарил по боковым карманам сумки. На них висели крошечные кодовые замочки.

На главной «молнии», стопоря ее, тоже висел подобный, но – с более длинной дужкой. Ефим изловчился и, не снимая замка, приоткрыл молнию. Ненамного – максимум на полтора-два сантиметра. Этого хватило, чтобы одну за другой протолкнуть в образовавшуюся щелку две бумажные трубочки сантиметров в десять – двенадцать длиной.

Не издавая ни звука, Береславский ловко закрыл молнию. И вовремя: к лавочке стремительно приближалась княжна. Она решила потерпеть до самолета: приятный мужской голос в динамиках объявил регистрацию их рейса.

Подозрительно посмотрев на побледневшего рекламиста – Ефим Аркадьевич даже руки засунул в карманы, чтоб скрыть тряску, – Ева поблагодарила так и не успевшую поспать Людмилу Петровну, подхватила вещи и потащила их к стойке регистрации.

Формальности прошли моментально. Русскую группку просто провели на поле, к выделенному на короткий чартерный рейс крошечному одномоторному самолетику.

Ефим стоял на регистрацию последним, и когда он отходил от стойки, княжна уже прошла ненавязчивый спецконтроль.

К аэроплану, лихо подрулившему прямо к зданию и выпустившему свой собственный маленький трапчик – даже не трапчик, а лесенку алюминиевую с перильцами, – побрели по раскаленному мареву пешком – благо дистанция не была утомительной. Самолетик изнутри напоминал автобус, с той только разницей, что обычно автобусы бывают гораздо больших размеров.

– А… это, – подобрала наконец определение Евстигнеева, – и в самом деле полетит?

– Не сомневайтесь, – сказала Ева. – Я на таких летала в Африке. Очень даже могут.

– Ну, будем надеяться, – недоверчиво сказала Людмила Петровна.

– Все сели? – как таксист, спросил на ломаном английском смуглый улыбчивый пилот.

– Одного нет, – осмотревшись, сказала девушка Катя. – Береславский отстал.

– Не ждите, – ответила за опоздавшего Евстигнеева. – Он не придет.

– Это почему? – вскинулась княжна. Она не любила резких действий тех, кому не доверяла.

– Он разбирается в авиации, – усмехнулась веселая старушка. – И сделал вывод, что лучше не надо. Ефим поехал на теплоход. Сказал мне, чтоб не ждали.

– Водку пить с Агуреевым, – сделала успокоенный вывод Ева. – Вот ведь козлы!

– Все мужики одинаковы, – поддержала ее – редкий случай! – Катерина. И тут же спохватилась: – Только Михаил Иванович у меня другой! – погладила она его по толстой руке. – Вот он – ничего не боится! – Культурист, разомлев от похвалы, приобнял девушку.

– Короче – можно ехать! – решительно тряхнув розовыми кудельками, отдала указание Евстигнеева. – Шеф, заводи!

Катя перевела общее мнение на английский, пилот улыбнулся белейшими зубами и нажал кнопку стартера. Мотор загудел, потом зарычал, потом завыл.

– Он весь полет так будет? – спросила Евстигнеева.

– Это недолго, – пояснила Ева.

– В каком смысле? – насторожилась Людмила Петровна.

– Да нам лететь-то всего ничего, – успокоила ее княжна. – Здесь же рядом.

* * *

Рядом-то рядом, но отличия между Египтом и одним из княжеств ОАЭ были серьезными и начинались прямо в аэропорту. И дело не в том, что здешние авиаворота были и больше и несравнимо роскошнее, чем в Порт-Саиде: в качестве отделочного материала использовалось даже золото.

Гораздо заметнее было то, что вы из арабской светской страны попадали в арабскую религиозную. Женщин в аэропорту было мало, а те, что были, маскировались так, что без рентгена не узнаешь. У самых свободолюбивых оставались открытыми лишь глаза и нос. Все прочие были задрапированы в паранджу с головы до пят.

– Экзотика! – прошептала девушка Катя, пытаясь натянуть пониже свою ультраэкономную – по количеству израсходованной материи – юбчонку. И – не преуспела: юбка, послушно сползая вниз, не слишком много закрывала. Зато вверху открывала более чем достаточно.