Похищение Европы

– Разницу чувствуете? Что бы сделали во Франции с каким-нибудь психом-алжирцем, если бы он решил отомстить за предков, расстреляв с десяток прохожих? Молчите? А ублюдок взял штурмом родильный дом в Буденновске и оказался борцом за мир! Ублюдки, взрывающие себя в детских садах, – Моше при этих словах Береславского вздрогнул, – считаются шахидами. И очень образованные люди объясняют другим, менее образованным, что это единственный метод разговора с «оккупантами». Вы ведь тоже очень образованный человек, правда? – неожиданно спросил он у княжны.

– Ребята, кончайте! – всерьез разозлился Агуреев. – Мы сели ужинать!

– Я все-таки отвечу, – уже спокойно сказала Ева. – Вы правы в одном. Иногда цель оправдывает средства. Но для этого должна быть очень высокая цель. Свобода – годится.

– Чем выше цель, тем больше крови, – тоже успокаиваясь, сказал Ефим. – Революции делают фанатики, а их плоды пожинают подонки.

– Молодец, Ефимчик, – одобрила Людмила Петровна, азартно тряхнув кудельками. – Хорошо сказал.

– Это не я сказал, – с сожалением отказался от похвалы рекламист. – Это Бисмарк.

– Мне кажется, нам больше не о чем разговаривать, – заявила, поднимаясь, княжна. Ее еда осталась нетронутой. – Пока политику будут определять такие, как вы, в огне будут и Чечня, и Палестина, и Северная Ирландия.

– А если политику станут определять такие, как вы, – ответил, тоже вставая, Ефим, – то бородатые борцы за свободу станут трахать княжон прямо на Монмартре. Причем безо всякого их согласия.

– Все! – шарахнул кулачищем по столу Агуреев. На соседних, довольно удаленных, столиках оглянулись сразу несколько человек.

Но общего обеда уже, конечно, не получилось.

* * *

– Слушай, Дашка, – спросил меня вечером Береславский, – я что, действительно такой кровожадный?

– Вроде нет, – честно сказала я. Кровожадным Ефим Аркадьевич мне не казался.

– Ты знаешь, – вдруг сознался он, – когда при мне защищают ублюдка, убившего детей из-за идеи, мне хочется повесить защитника.

– Вы княжну имеете в виду? – уточнила я.

– И ее тоже, – сказал он.

– А мне всегда хочется ее повесить, – легко согласилась я. – Я б ее каждый день раз по пять вешала. И еще раза два вечером.

– Ну тебя, – улыбнулся он. – Вы, тетки, вообще страшные люди.

* * *

Княжна, кстати, после ужина впала в натуральное сумасшествие. Я решила, что это – назло Коле. В танцевальном салоне она так сплясала с Кефиром, что можно было подумать – у них начался секс. Причем пригласила этого придурка она сама.

Мне даже показалось, что Кефиру не очень-то и хотелось к ней прижиматься – он все же трусоват и знал, чья она жена. Но Ева проявила исключительную активность, и ни для кого не было тайной, что это – провокация.

Я бы только была рада ее б…м проявлениям, если бы Коля так не расстроился. Он сидел в танцевальном салоне совершенно убитый. Я даже побоялась к нему подходить.

Тем же вечером Ева улетела с острова.

* * *

И еще: я видела, как вечером на палубе израильтянин Миша в чем-то долго пытался убедить Колю. Но потом тот все-таки ему отказал. По крайней мере гость покинул теплоход явно расстроенным.

* * *

Теперь вроде все. Кончаю писать. До новой встречи, мой дневничок!»

28. Двадцать второй день плавания теплохода «Океанская звезда»

Кипр, 26 морских миль от побережья близ Ларнаки

Раннее утро

Рассвет занялся внезапно, и солнце заскользило вверх, по задранной в безоблачное небо наклонной линии, высветив спокойное море с редкими пенными гребешками. Вода из темно-серой прямо на глазах приобрела сине-бирюзовый оттенок.

– Часов через шесть шторм начнется, – сказал четвертый, стоявший у штурвала-руля моряк из команды «Океанской звезды».

– Переживем, – беспечно откликнулся третий, Алеха. Его шторм не очень волновал.

Остальные двое промолчали: Агуреев – потому что не хотелось разговаривать. Муса – потому что было нечем.

* * *

Агуреев стоял в небольшой рубке, глядя вперед через прочное лобовое стекло. Он был зол на весь мир. На жену, которая ведет себя непонятно и отвратительно. На Береславского, которому обязательно нужно было вчера завести всех. И, конечно, на Мойшу.

Именно по его милости четверка мореходов поднялась в такую рань. А некоторые – имелись в виду Муса с Алехой – и вовсе не ложились.

Для них поход к затонувшему итальянскому эсминцу был уже вторым.

* * *

Мойша позвонил три дня назад, по «секретному» телефону с шифратором, и устроил маленький словесный погром. По его словам – а они, Николай признавал это, немалого стоили – Лерка их всех сдала оптом. И именно она выступает в качестве организатора охоты на руководителей «Четверки».

Мысль-то, в общем, очевидная.

Князя убили.

Равиля убили.

На Агуреева покушались неоднократно.

Мойша хоть и не хозяин компании, но также побывал под пулями.

И только Валерия Ивановна Сергеева никак не интересовала неведомых врагов.