Похищение Данаи

- Сама признала, что ненавидела ее! Сводня! Думаешь, не догадываюсь? Это ты свела се с Никитой, а потом Саше наговаривала на обоих! Вот и подзавела его. На месте Бориса Павловича я б уже давно понял, что ключ к убийству Никиты - в убийстве Лены, Нет, не прямое тождество - что обоих задушил один и тот же. Здесь связь посложнее: убивает один, но убеждает другого, что убил третий, который мстит таким образом второму, - вот концы и в воду. Сашу убедить можно в чем угодно - так капитально ошизел с тех пор. А что ты делала в тот день у них дома? Лясы точила с покойницей? Хватит мозги вкручивать. Кому это выгодно, черт побери! Саша Никиту прикончил из мести и ревности, что тоже понятно. У каждого из вас своя причина. Насквозь вижу все ваши фигли-мигли. А может, и Борис Павлович замешан каким-то образом - ты с ним в паре! Вам теперь не остановиться - вошли во вкус. Где два убийства, жди третьего. Пора сматываться, а то и мне, боюсь, несдобровать.

- Тебе есть куда, - тихо сказала Галя. Меня поразило, что она даже не попыталась опровергнуть мои обвинения.

- Взял бы тебя с собой, да нельзя: кто ему передачи будет носить?

Тут она и влепила мне оплеуху, которая больше напоминала боксерский удар. Сила в ней не женская, еле устоял. Понятно, тут же дал ей сдачи. Только вместо того чтоб смазать по физии, повалил на кровать и сдавил шею - у каждого своя метода. Она что-то пыталась сказать, но слов было уже не разобрать, шип вместо голоса, задыхалась, хрипела, - а каково Лене?! Отмщение, и аз воздам! Слишком ты что-то сегодня раскудахталась, Курва Матвеевна! Сучка течная! Фифа! Змея подколодная!

Как я ее ненавидел! Мой слух уже улавливал хруст шейных позвонков, который вот-вот раздастся. И я бы задушил ее, если б не почувствовал вдруг сильнейшее желание. Расслабил железную хватку, слизнул слюну, что текла у нее по подбородку, и стал целовать, ласкать-раздевать, а потом всадил ей свой двадцатидвухсантиметровый. И почти сразу же кончил. Никогда не испытывал такого острого наслаждения.

Она лежала подо мной как труп, недвижно, лицо побагровело, остановившийся взгляд, глаза как при базедовой болезни. И ни звука, как в немом кино, хотя из всех девок, каких знал, самая озвученная в сексе: орет благим матом. Внутри у меня похолодело - этого еще не хватало! Выходит, я даже не садист, а труполюб? Вспомнил вдруг, как боялась она щекотки, но то было еще в ее девичий период, а щекотливость, говорят, после дефлорации проходит. Попробовал все-таки - слава Богу, открыла глаза, но смотрела на меня не узнавая. Похлопал ее по щеке, возвращая пощечину. Тут она окончательно пришла в себя и быстро задвигала бедрами, освобождаясь от меня.

- Зверюга, - сказала, оправляясь.

Кажется, она не совсем понимала, что чуть было не последовала за Леной и Никитой, принимая то, что произошло, за дикий секс.

- А помнишь, как мы первый раз, в Дубровнике... - сказал я, когда она вышла из ванной.

- Ты был тогда другим.

- Ты тоже.

Она заплакала, но я снова не допустил себя до жалости, вспомнив, как именно по этой причине дал Саше улику против себя.

- Не дури - глаза даны нам не для слез, - нравоучительно сказал я. Ну, мне пора. - Что действительно было так. - Зачем ты пришла?

- Я видела Бориса Павловича той ночью.

- Той ночью?

- Ну да. Когда убили Никиту. Встретила около мастерской.

- Это когда ты прибежала за нами?

- Нет, после. Когда вы с Никитой ушли.

- Ты была у него в мастерской? Зачем?

- Испугалась. Потому что у него ключ от нашей квартиры. - И тут же поправилась: - От Сашиной. Вот я и пришла забрать. Как бы чего не вышло.

- А как там оказался Борис Павлович?

- Откуда мне знать? Он садился в машину. Там были еще трое. Я успела заметить.

- А они тебя?

- Не знаю.

- Ты видела Никиту?

- В том-то и дело, что нет. Никак не ожидала застать там Бориса Павловича. Вот и потопала назад. Решила, что с ключом - это мои страхи. Тем более можно закрыться на крюк. Что мы и сделали той ночью. И все последующие.

- И сразу же домой?

- Не сразу. Побродила с полчаса по Гавани, подышала морским воздухом, юность вспомнила, всплакнула. Вернулась - было около пяти. Саша уже спал.

- В таком случае ни у тебя, ни у Саши нет алиби на эти три часа.

- Ни у Бориса Павловича.

- Ты хочешь сказать?..

- Ничего я не хочу сказать! Но ты же понимаешь - они там в гэбухе не только поездками за рубеж занимались. Мокрые дела - тоже в их ведомстве.

- Тебе виднее, - не удержался я. - Только зачем им было Никиту мочить?

- Чтоб забрать картину.

- Они могли это сделать и легальным способом, - сказал я и на какое-то мгновение задумался. - Но не сделали. Не успели.

- Или для того, чтоб приписать потом убийство кому-нибудь из нас. Тебе или Саше. Или мне.

- Слишком сложно для них.

- Ты недооцениваешь Бориса Павловича. Он неинтеллигентный, но умный.

- Тебе виднее, - повторил я, но Галя никак не отреагировала.

- Это к тому, что ни у кого из нас нет алиби на эту ночь. Выходит, нельзя шить это убийство кому-нибудь одному, если и у других рыльце в пуху.

- Об этом я как-то не подумал. Ты готова подтвердить это при свидетелях?

-Да.

- Спасибо.