Похищение Данаи

- Для покойника вроде бы рановато, - произнес я, прекрасно понимая, о ком речь. - По традиции он поднимается из гроба ровно в полночь.

Удивился переменам в мастерской - композиции с Да-наей и гранатом, которые три дня назад стояли где и как попало, были теперь аккуратно развешаны по стенам, причем Даная-Лена и Даная-Галя висели рядышком, взывая к сравнению. Что сравнивать, когда и так ясно - не в пользу живой! В аккурат передо мной другая пара: гранатовый портрет Лены и гранатовый автопортрет в халате. Сначала я задержался на исчезнувшем орудии убийства - поясе, которым был перетянут халат Никиты, а спустя некоторое время и его шея, но покойник смотрел на меня с издевкой, от него все еще можно было ждать подвоха или каверзы, пусть его кушак и был навсегда потерян в качестве вещественного доказательства: что с него взять - раздолбай и мудила! На всякий случай отвел взгляд и вперился в чрево граната, где уютно, в позе эмбриона, расположилась Лена, из чрева которой, в свою очередь, прорастали рубиновые зерна. Глядел, глядел - не оторваться, завораживает своей тайной: то ли сама Лена, то ли картина. Сумбур какой-то, но я погрузился в него, забыв все на свете.

Вернул на землю резкий звонок - в сопровождении двух ментов явился Саша. Как ни странно, без наручников. Да и выглядел он не таким пришибленным, как в предыдущие наши встречи. Не то чтоб в полном порядке, но взгляд чуть более осмысленный, хоть и без прежнего угрюмого блеска в глазах, который выдавал в нем последнего на земле поэта-романтика. Галя, как всегда, глянула на него с тревогой, словно боясь, что он себя выдаст.

Один из ментов плюхнулся рядом со мной на диван, что мне сразу не понравилось, хотя по другую сторону от него, уложив свои большие руки на коленях, сидела на табуретке Галя - так что понимай как хошь. Все в руце Божьей.

- Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам одно пренеприятное известие, - снова ввернул я, а то уж слишком торжественная была атмосфера.

- Ты решил подменить Никиту? - спросила Галя.

- Где уж нам! Он был король ерников. Если б один из нас его не прикончил...

- Я бы хотел начать все-таки с предыдущего убийства, - сказал Борис Павлович.

- Просим, просим, Эркюль, - снова ввязался эпигон Никиты, но Борис Павлович даже не пернул в мою сторону.

Тут я демонстративно вытащил из кармана американский паспорт и стал листать его на предмет подсчета виз - вместе с русской въездной девятнадцать. Больше всего греческих - и средиземные волны, аккомпанируя Борису Павловичу, убаюкивали меня. Перед глазами возник каменистый остров, который никогда, наверное, мне больше не видать. Боюсь, на этот раз не отбояриться - влип. Угодил в собственные силки: нечестивый уловлен делами рук своих. Хотя кто знает? Зависит от отношений между двумя моими родинами, изначальной и благоприобретенной. Попутал же меня черт подать на восстановление российского гражданства! Борис Павлович тем временем начал свой триумф именно с меня, что не существенно. Куда интереснее, кем он закончит.