Поиграй со мной

Во всем виноват Картер, впрочем, как всегда. Если бы он сказал мне, что они будут там, я бы точно не оказался у Эмили. Черт возьми, он даже не сказал мне, что его сестра переезжает. Эта женщина заводит меня и одновременно пугает до смерти одним только своим чертовски свирепым взглядом, и теперь мне приходится врать, чтобы мы не оказались в одном лифте.

Картер выуживает из кармана звонящий телефон.

— Кстати, о дьяволе. Привет, Дженни. Мы как раз говорили о, — его улыбка исчезает. — Эй, подожди. Почему ты плачешь? Сделай глубокий вдох, — он лихорадочно проводит рукой по волосам, дергая их. — Я не знаю, как… я не… как я могу… Я не знаю, как помочь, — наконец произносит он, наполовину крича, и его глаза становятся шире, чем дольше он слушает безумный бред Дженни.

Мой опыт общения с расстроенными женщинами ограничен тремя моими младшими сестрами. Какими бы сложными они ни были, я не думаю, что это считается. И все же я ловлю себя на том, что шепчу Картеру.

— Напомни ей дышать.

Он кивает.

— Хорошо, Дженни. Сделай глубокий вдох, — он глубоко вдыхает, снова и снова, описывая рукой круг, как будто Дженни может его видеть. — Хорошо. А теперь расскажи мне еще раз, — он хмурится. — Принцесса Жвачка?

Пиво попадает мне не в то горло, и я кашляю, разбрызгивая его себе на руку.

— Я не знаю, где Принцесса Жвачка, — Картер вздыхает. — Мы найдем ее, ладно? Я обещаю. Она должна быть где-то.

Я доедаю четвертый кусок пиццы, когда Картер вешает трубку и объясняет пропажу плюшевой игрушки Дженни. Той, что подарил ей их отец, и в ту секунду, когда он смотрит на меня своими щенячьими глазами, я понимаю, что мне крышка. Полная крышка.

Я мотаю головой еще до того, как он открывает рот.

— Пожалуйста, — умоляет он.

— О, чувак, — я складываюсь над столом. — Ты серьезно?

— Просто проверь, как она, по пути домой. На одну минутку. Она не переставала плакать.

— Я ей даже не нравлюсь! Она меня ненавидит!

— Она любит тебя!

— Ты даже не попытался сказать это убедительно! — я откидываюсь на спинку стула. — Она не захочет меня видеть. Наверное, бросит мне в голову подушку или еще что-то.

— Не-а, — Картер ухмыляется. — Каблуков, тебе нужно остерегаться каблуков.

* * *

Что я делаю?

Глупая квартира. Глупый Картер.

Нет, я этого не сделаю. Я не пойду. Я отказываюсь. Картер не может меня заставить. И Дженни не узнает, если я не пойду. Картер же не собирается говорить ей, что послал меня проведать ее.

Решено. Я не пойду. Я направляюсь в пентхаус и со вздохом облегчения прислоняюсь к стене лифта.

Я смотрю, как свет над дверями перескакивает с одного этажа на другой, и когда он поднимается к 21-му, я стону.

Я нажимаю кнопку аварийной остановки в тот момент, когда проезжаю этаж Дженни, хватаясь за поручни, когда лифт останавливается. Он оживает, когда я бью по нему во второй раз, и я точно нажимаю на 21 всего один раз, красиво и уверенно, и провожу руками по лицу.

Минуту спустя у меня на плече хоккейная сумка, в руке клюшка, а ухо прижато к двери Дженни. Тишина, которой меня встречают, убеждает меня, что все в порядке. Может быть, она нашла Принцессу Мармеладку.

Когда я поворачиваюсь, чтобы уйти, меня останавливает всхлип. Прерывистое рыдание, которое следует за этим, дергает за слабые струны моего сердца. Со вздохом я сую свою клюшку под мышку и стучу.

— Уходи! — Дженни кричит изнутри.

— Э-э, я… э-э… — слов не хватает, поэтому я стучу снова, на этот раз тише, потому что боюсь разозлить ее.

— Я сказала, иди… — дверь распахивается. У Дженни отвисает челюсть, когда она смотрит на меня. Ее светлые фиолетово-голубые глаза кажутся бледнее обычного, ободок вокруг них темный, как полночь. Невероятный контраст. Как и кожа вокруг глаз, ее розовый нос и губы припухли, так и хочется их поцеловать.

Нет. Неа. Ни хрена тебе не хочется, Гаррет.

— Э-э, привет, — я что машу? Черт. Неловкое начало. Отлично.

Дженни всхлипывает, вытирая глаза тыльной стороной запястья.

— Что ты здесь делаешь?

— Э-э, Картер сказал…

— Боже мой! Мой брат послал тебя проведать меня? Поверить не могу, — она опирается бедром в дверь, подперев ее, но проблема заключается в руках, прижатых к груди. На ней темно-зеленые леггинсы и спортивный бюстгальтер в тон, что сильно отличается от огромной толстовки и пижамы, что были на ней этим утром. Мой взгляд скользит по ее декольте и подтянутому животу. Почему на ней нет рубашки? Она должна надеть рубашку.

— Тебе надо… рубашку. Пожалуйста? — почему это происходит со мной?

Она вскидывает брови.

— О, ты хочешь, чтобы я надела рубашку? Тебя это устроит? Что ж, а я вот хочу, чтобы ты, блять, потерялся! — она кричит, но все еще плачет, смахивая слезы со своих щек, так что это скорее мило, а не страшно.

До тех пор, пока она не пригвоздит меня к месту таким свирепым взглядом, что улыбка, в которой я расплываюсь, исчезнет.