Поглупевший от любви

В ванной она повторила старый ритуал: считала благословения Божьи, которые до сих пор никто у нее не отнимал. Она была абсолютно счастлива до того, как Дарби появился в деревне, и с его отъездом все пойдет по-прежнему. У нее много друзей, она им нужна и чувствует…

Она почувствовала, как еще одна слеза упала с кончика носа. За ней последовала другая.

Глава 18 Эсме Роулингс обнаруживает, что некоторые истины очень сложно скрыть

— Этот ребенок не твой, — объявила Эсме, с трудом поднимаясь на ноги. — Он от Майлза.

Себастьян даже не потрудился встать, что было явным свидетельством сильного шока.

— О Господи, — прошептал он, — ты носишь ребенка.

— Ребенка Майлза, — повторила она, пытаясь вложить в свой голос как можно больше уверенности.

Он продолжал молчать, поэтому Эсме расстегнула ротонду.

— Смотри, — велела она, обтягивая живот тканью платья. Он послушно поднял глаза.

Она ждала, пока он придет к очевидному заключению. Но, не услышав ответа, пояснила:

— Будь ребенок вашим, я была бы только на шестом месяце и вряд ли выглядела бы таким образом, лорд Боннингтон.

Он оторвал взгляд от ее живота и посмотрел ей в глаза.

— Мы друг с другом на ты, Эсме.

И в этих глазах блеснуло нечто такое, что она" побоялась возразить даже на столь банальное замечание.

— Себастьян, — нерешительно пробормотала она, — пойми, у меня гораздо больший срок.

— Когда должен родиться малыш? — спросил он. Она попыталась принять небрежный вид.

— Возможно, в следующем месяце.

Он вдруг сообразил, что она стоит, и, поспешно вскочив, оглядел ее с головы до ног. Эсме терпеливо перенесла осмотр. Пусть увидит, как ее разнесло! Это наверняка убедит его, что ребенок от Майлза. И это очень важно, потому что… потому что… она сама не была уверена почему. И тогда больше не будет умирающего от любви Себастьяна, который поймет, что теперь она уже не первая красавица света, а пухлая, кругленькая особа с несчастной тенденцией плакать по каждому поводу и без капли здравого смысла в голове.

Однако не похоже, чтобы он морщился от брезгливости.

По-прежнему не говоря ни слова, он сжал ее плечи и принялся осторожно массировать, и это было так приятно, что она едва не обмякла у него на груди.

— Что же, — пробормотала она наконец, — мне лучше вернуться в дом. У меня много дел. Завтра у меня собирается дамский кружок шитья.

Себастьян смешливо фыркнул.

— Ты? Ты ведешь дамский кружок шитья? Ты, Бесстыдница Эсме?

— Не называй меня так, — прошипела она. — Я вдова и стала респектабельной особой. Неужели незаметно?

— И научилась шить? Она не потрудилась бы ответить, но он и не думал язвить, а казалось, искренне любопытствовал.

— Мы всего лишь подрубаем простыни для бедных.

— Звучит на редкость уныло, — заметил Себастьян.

— Мистер Фетчем — славный человек. И довольно красив, — усмехнулась она с некоторым самодовольством.

Его руки застыли на ее спине, но взгляд по-прежнему оставался спокойным.

— Викарий никогда не мог держать тебя в узде, милая.

— Мне это и не требовалось, — негодующе вскинулась Эсме. — Во всяком случае, Себастьян Боннингтон, хочу, чтобы ты знал: я занята и счастлива! И буду крайне благодарна, если уберешься назад, в Италию. Пойми же, на следующей неделе у меня званый ужин! Прибудет множество людей, которые хорошо тебя знают!

Она осеклась, решив, что не слишком вежливо рассказывать о вечере, на который он не приглашен.

— И ты должен оставить глупую идею о работе в саду, — добавила она, оглядывая розарий. К счастью, старые ветки и лозы так густо обвивали подпорки, что вряд ли кто-то посторонний увидит их здесь! И никому в голову не придет, что она способна на тайное свидание с садовником среди роз, тем более зимой.

— Если ты уедешь, никто ничего не узнает. Я немедленно напишу в батское агентство по найму, прося прислать другого садовника.

— Я с места не сдвинусь, — бросил он почти небрежно, словно потерял интерес к теме.

— Сдвинешься, — раздраженно прошипела Эсме. — Пойми же, у меня званый ужин. Приедут Кэрол и ее муж Таппи: ты ведь знаешь Кэрол. И Элен тоже будет.

— Ты можешь отменить ужин.

Его рука скользнула вниз по ее спине и гладила поясницу. От удовольствия Эсме чуть пошатнулась.

— Ни в коем случае! С чего это я должна отменять ужин только потому, что тебе пришло в голову покинуть Италию и жить в доме, где тебе не рады?

Его руки сжали ее талию, вернее, то место, где раньше была талия, и теперь он медленно тянул ее к себе.

— Это неприлично, — сказала Эсме, но не отступила и не сбросила его рук.

— О Боже, Эсме, — прошептал он, — Ты стала в сто раз красивее. И тело у тебя совершенно другое.

— Верно, — мрачно кивнула она, вспоминая свою стройную фигуру.

— Материнство тебе к лицу, — продолжал он. — Это тебе к лицу.

Она на миг опустила глаза и увидела бронзовые от загара руки, ласкавшие ее живот. Ее обдало предательской волной жара, поэтому она поспешно отодвинулась и застегнула ротонду.