Люса не обращает на обиженную внучку и доли того внимания, которое уделяет Нике. Двумя короткими жестами отряхивает руки и ставит на плиту пузатый металлический чайник. Красной порванной тряпкой смахивает муку на пол, и облако белого порошка зависает в воздухе. Тесто бережно уложено в кастрюлю и накрыто полотенцем.
– Стефано пригласил меня на прогулку в город. – Ника присаживается на стул и сдувает остатки муки, чтобы опереться локтем.
– О, – Люса поигрывает бровями, – рада, что вы нашли общий язык. Стефано – хороший мальчик. Он всегда был галантен с женщинами, а они этим бессовестно пользовались.
– Не переживайте. Я не собираюсь пользоваться его галантностью. Просто хотелось прогуляться.
На столе появляются широкие кружки, больше похожие на глубокие миски, и еще теплое печенье с шоколадом.
– Мими, будешь чай?
Девочка бормочет невнятное «нет».
– Ну, как хочешь.
– Мими, зачем ты меня искала? – Ника тянется за печеньем.
Желудок уже позабыл о недавнем ужине.
Вопрос заставляет девочку ожить, и она неохотно оглядывается. Темные глаза серьезно глядят на Нику.
– Думала, ты уже напечатала фотографии.
– Нет, только проявила пленку.
– Я видела.
Люса хлопает ладонью по столу:
– Мими, сколько раз говорила, нельзя без спросу заходить в чужие комнаты!
Внучка фыркает и возвращается к урокам:
– Я спрашивала. И не виновата, что мне не ответили.
– Не ругайте ее, Люса, все в порядке. Я по себе знаю, насколько сильно любопытство. Особенно детское.
Женщина смеется грудным хриплым голосом:
– Это заметно. Мими, хватит дуться. Ника покажет фотографии, как только сделает. Иди, детка, посиди с нами.
Девочка задумчиво грызет карандаш, а потом решительно отодвигает тетради в сторону.
– Только я хочу банановое пирожное, которое ты приготовила на завтрак, – заявляет она и садится за стол напротив Ники.
– Это шантаж, – бурчит Люса, но пирожное достает.
Впервые Ника видит на лице Мими искреннюю улыбку, без примеси ехидства и презрения. Она сразу становится моложе, и уже сложно дать ей даже четырнадцать лет.