Поглощенные Грешники

— И все это меньше чем за неделю, — сухо говорит он. Его внимание падает на мои костяшки пальцев, обхватившие оконную раму. — К тому же, я уверен, что семья Блейка захочет получить ответы.

От раздражения у меня сводит челюсти. Грифф сказал мне около десяти слов с тех пор, как я оставил Блейка умирать на обочине дороги. Половина из них была «да, босс» в самом язвительном тоне, другая половина — невнятные ворчания. Несколько дней я не обращал на это внимания, потому что знал, что он, вероятно, разозлился, что я оставил его без одного подчинённого, но, думаю, я был более чем любезен.

— Ты хочешь что-то сказать по поводу того, что я убил Блейка? — спокойно спрашиваю я. Когда он только смотрит в ответ, я опускаю голову в машину и вглядываюсь ему в лицо. — Я плачу тебе не за то, чтобы ты высказывал свое мнение.

Не дожидаясь ответа, я направляюсь к церкви. Где-то между надгробием наших родителей и коваными железными дверями тяжелые шаги Габа попадают в ритм с моими.

— Анджело зол на тебя.

Мой смех сгущается на фоне ночного неба.

— И что он собирается сделать? Уволить меня?

Его внимание падает на мои костяшки пальцев, затем он ухмыляется.

— Я начинаю думать, что тебе нравится темная сторона.

— Ну, здесь в некотором роде весело.

Двери церкви распахиваются, и, к моему удивлению, оттуда выпрыгивает что-то маленькое и четвероногое. Вскоре появляется Анджело, наклоняясь, чтобы поднять собаку.

— Иди сюда, маленькая зараза, — ворчит он, трепля ее по голове и отвечает на мой молчаливый вопрос мрачным выражением лица. — Даже, блять, не спрашивай.

— Но ты же знаешь, что я собираюсь.

Он вздыхает.

— Она спасена из приюта. Рори не переставала говорить о ней с тех пор, как мы ее навещали, так что я вернулся и купил ее на Рождество.

— И ты таскаешь ее с собой, потому что…

— Потому что каждый раз, когда я выхожу из дома, моя жена отправляется на поиски сокровищ для ее рождественских подарков. Собака пока остаётся с экономкой, но она не переживет допроса Рори.

Сдерживая ухмылку, я рассматриваю запыхавшуюся собаку, уютно устроившуюся на руке брата. С ее золотистыми кудрями и большими карими глазами она на самом деле похожа на мою невестку, но у меня уже и так с Анджело достаточно проблем, поэтому думаю, лучше не говорить ему, что его жена выглядит как собака.

— Ты притащил нас сюда, чтобы погладить ее?

Анджело стискивает зубы.

— Нет, нам нужно поговорить.

— Мы можем поговорить в церкви? Кажется, у меня от холода уже синеют яйца.

Он бросает раздраженный взгляд в сторону моей машины.

— Я думаю, твои яйца получают достаточно тепла, брат. Вот, — он обращает свой гнев на Габа и пихает собаку ему в руки. — Выведи ее на прогулку.

Я приподнимаю бровь.

— Ты никогда не читал «О мышах и людях»? Габ — это Ленни, только сильнее.

Он игнорирует меня, пристально глядя на Габа, который удаляется, волоча за собой комически маленькую собачку.

Когда мы остаемся вдвоем, он издает тихий, напряженный вздох.

— Ты чокнулся, Раф.

— Это официальный диагноз или…?

Он прерывает меня.

— Хоть раз в своей гребаной жизни перестань нести чушь и будь со мной откровенен. Что происходит? Твоя голова не занята этой войной. Черт, я даже не уверен, что твоя голова всё ещё прикреплена к твоей шее.

Пламя моей Зиппо рассекает темноту. Я прикуриваю сигарету и прислоняюсь головой к двери церкви. В чем-то он прав. Я бы солгал, если бы сказал, что эта война приходила мне в голову хотя бы раз за последнюю неделю.

— Я был занят.

Анджело выдавливает ироничный смех.

— Ты убил другого О’Хара?

— Да.

— Как?

Поднося сигарету к губам, я оглядываю мои разбитые костяшки пальцев.

— Хаотично.

— Боже, Раф. Что с тобой случилось?

Что-то за пределами горящей сигары привлекает мое внимание. Я задираю подбородок, чтобы посмотреть на свою машину. Пенни уже проснулась, ее лицо освещено светом экрана телефона. Маленькая проказница прихлебывает газировку. Мою газировку. Ухмылка появляется на моих губах, но я сдерживаю ее. Она случилась со мной.

Я выдыхаю дым в ночное небо и даю брату менее сложный ответ.

— Случились плохие вещи, брат.

— Так составь план и исправь их.

Мой взгляд скользит к нему.

— Что?

— Это то, что ты делаешь в этой семье, ты строишь планы, как все исправить. Когда последняя телка Тора умерла от передозировки в туалете отеля Visconti Grand, ты отвез ее обратно к ней в квартиру и написал предсмертную записку. Когда турки взяли Бенни в заложники из-за тех сомнительных дробовиков, которые он им продал, ты прилетел в Стамбул и договорился о его освобождении.

— Этот пиздюк до сих пор не сказал спасибо, — ворчу я.

— Черт возьми, даже когда я поджег Роллс-Ройс дяди Эла, ты каким-то образом вытащил меня и из этой передряги тоже.