Поэзия Латинской Америки

Как болит у них кровь!
Кашель мертвым узлом захлестнул им нутро.
Хлеб их тверже, чем в шахтах упрямая крепь.
Дни похожи на ночи,
а ночи похожи на раны.

Как им трудно ползти по широтам
зауженных штолен,
продираясь сквозь жала москитов!
Как ложится руда
синевой под глазами
шахтерских детишек!
И ни рисом,
ни хлебною коркой
нельзя почему-то заткнуть
эту глотку всегдашнего голода…

Холодом
обжигает дубленую кожу,
и древний озноб
шевелит их индейские космы.
Оловянная пыль
им врачует
отверстые раны, и боль
заползает в туннели
рентгена.

Как дрожат оскверненные недра!
Как едкий гранит
прирастает, врастает в шахтерскую кожу…
И все же
вдруг подкатит надежда
соленым комком
к пересохшему горлу.

Как улыбчиво утро
в своем отрешенном покое.
Ветер щедро вливается в легкие,
зреет пшеница, пророча
свой колос —
простой и насущный…

И нельзя побороть искушенье —
усесться над пропастью смерти
и, вкушая отраву торжественной коки,
погрузиться в пучину видений…

Только все же сильнее желанье
прорасти сквозь темницы забоев
прямо к солнцу,
к пророческим зорям
и с яростным кличем сломать
хребет вековечному гнету.

Как болит у них кровь!
Кашель мертвым узлом захлестнул им нутро.
Их увечья — как будто пощечины.
С каждой
проступает все явственней облик их смерти.

Да и смерть — это просто
кровавая рана,
отверстая рана,
свербящая рана
шахтера.

ГИЛЬЕРМО ВИСКАРРА ФАБРЕ [77]

В стране окаменелого плача Перевод А. Эйснера