Поездка в Хиву

Casus belli[25] не заставил себя долго ждать. Однако для объяснения того, как именно все свелось воедино, необходимо ненадолго вернуться в 1869 год.

Среди кочевых киргизов есть племя Адай[26]. Когда на перешейке Мангышлак возвели форт Ново-Александровск, российские власти сочли себя в достаточной силе, чтобы обложить налогом этот народ. Те привыкли платить налоги в хивинскую казну, однако это нисколько не заботило царских чиновников, и с каждой кибитки или юрты в 1850 году было силой удержано по полтора рубля. А в 1869-м ввели новую систему налогообложения, увеличив поборы с адаевцев на сто пятьдесят процентов.

Это породило волну возмущения, и в марте 1870-го между племенем Адай и русскими начались открытые столкновения. Хивинский хан поддержал народ, который он считал подвластным себе. И без того встревоженный военным присутствием в Красноводске, он видел, что генерал Кауфман все больше склоняется к войне, поэтому написал ему письмо следующего содержания:

«От сотворения мира до настоящих времен не бывало такого, чтобы один Государь, стремясь укрепить другого и заботясь об иностранных подданных, возводил на границе форт и разворачивал свои войска. Наш Государь желает Белому Царю следовать примеру своих предков и не дозволять себе очаровываться величием Империи, доверенной ему Богом, пытаясь предъявить права на земли других властителей, что противоречит обычаям великих Государей.

Если же, вопреки сказанному, доверясь могуществу своей армии, он возжелает начать с нами войну, пускай помнит, что перед лицом Создателя земли и неба, перед лицом великого Судии земных судей нет сильных и слабых – перед Ним равны все. Кому Он захочет, тому Он и дарует победу. Никто не в силах добиться своего против воли и предопределения Всевышнего».

Тем временем племя Адай, сумевшее в начале конфликта уничтожить русский отряд и атаковать Александровский форт, было уже полностью усмирено войсками, присланными с Кавказа. Киргизам удалось захватить в плен и привезти в Хиву, где их удерживал хан, нескольких казаков.

В начале 1872 года он отправил к русским два посольства – одно к наместнику Кавказа, а другое к императору. В своем письме к наместнику хан писал следующее:

«Меж двух наших правительств всегда торжествовала гармония. Как же так получилось, что за прошедший год войска ваши под предлогом развития торговых отношений успели высадиться в Челекене, на берегу Хорезмской бухты, а совсем недавно небольшой их отряд двинулся в сторону аула Сары-Ка-мыш, издревле принадлежавшего нам, но вернулся, не достигнув этой точки? Более того, русские войска продвинулись от Ташкента и Ак-Мечети (Перовский) до колодца Мин-Булак, расположенного в наших наследственных владениях.

Мы не осведомлены, насколько Великий князь (Наместник) оповещен об этих событиях. Однако с нашей стороны не предпринимается никаких действий, способных нарушить дружеские отношения с вами. Киргизские кочевники пленили четверых или пятерых ваших подданных, однако мы взяли на себя заботу о них и держим их в безопасности под нашим присмотром. Если вы желаете сохранить с нами дружеские отношения, создайте такие условия, при которых каждый из нас удовлетворится своими прежними границами, а мы вернем вам всех ваших пленников; однако, если эти пленники служат лишь поводом для войны, подлинной целью каковой является расширение ваших территорий, тогда воля Всевышнего пусть определяет, чему быть. Воли этой не избежать никому».

В Санкт-Петербург посольство не допустили. Эмиссарам сообщили, что никаких с ними переговоров не будет, пока пленники находятся в неволе. Хан же тем временем направил дипломатическую миссию в Индию. Тамошние власти, возможно, под влиянием частых заявлений российских официальных лиц о том, что никакой аннексии территории хана не планируется, отклонили его просьбу о помощи. Они посоветовали хивинскому правителю освободить русских пленных и заключить мир с российским правительством.

Вскоре об этом отказе проведал русский канцлер. Он выразил глубокое удовлетворение тем взаимопониманием, которое существует между правительствами ее величества и Российской империи. Вне всякого сомнения, он остался совершенно доволен. Отныне он знал, что Англия не намерена поддерживать хана и что тот, следовательно, должен неукоснительно подчиниться воинской силе под командованием Кауфмана.

Власти Великобритании были совершенно спокойны насчет возможных планов русского правительства аннексировать Хиву. Все их тревоги по этому поводу рассеялись после заявления графа Шувалова, сделанного лорду Гренвилю 8 января 1873 года. Состояло оно приблизительно в следующем.