Подземный флот маркшейдера Вольфа

А потом… потом жил уже после революции в Советской России некий человек по фамилии Демидов. Был он простым рабочим… и почему-то строго наказывал своего маленького сына всякий раз, как только тот брал в руки какие-нибудь железки. Одним словом, всячески мешал развитию его дара, если таковой вообще был… И только на старости лет рассказал взрослому сыну — деду Кита — необычайную семейную легенду про случай, происшедший на Балтийском море с его отцом, когда тот был подростком.

О том, куда его отец делся, куда пропал, рабочий Демидов напрочь отказался говорить. Признался только, что сам он — незаконнорожденный сын того великого таланта. Отцу якобы ненадолго удалось скрыться от военных, он провел пару лет в Финляндии или еще где-то, там и встретил свою единственную любовь… которую потом пришлось тайно оставить, чтобы не навлечь беду на нее и их общего ребенка.

У незаконнорожденного отпрыска того гения таинственный дар, если и был, то совсем слабый, а у деда, то есть папиного отца, этот дар практически не прорезался, но почти… Он рассказывал папе Кита, как во время Отечественной войны они оба — дед и прадед — все-таки пытались развить его в себе — хоть для создания нового оружия, хоть в мирных целях. Но ничего не вышло… Ничего, кроме одной безделушки, эдакого концентратора энергии, который они придумали для усиления дара. Но оказалось, что с его помощью можно только разрушать предметы, а не собирать разрушенные.

Дед Кита женился поздно и родил сына уже в то время, когда уже первые космонавты летали и когда, как он считал, такой дар снова нужно скрывать во что бы то ни стало… а то, мол, новой, совершенно невиданной гонки вооружений не избежать. И он постарался отбить у сына опасный талант напрочь. И преуспел: когда тот вырос и узнал семейную легенду, никакие «сборки» у него уже не получались, даже когда он осторожно пытался что-нибудь такое сделать.

Так дошла очередь и до Кита. Папа Андрей наблюдал за своим сыном, но в раннем детстве тот не проявил никаких особых талантов и к тому же был такой несобранный, рассеянный, что папа уж подумал: всё, никакого страшного дара — и слава Богу!

Но, наверно, на этот раз таинственный дар вызревал медленно, ждал своего часа… словно знал, что торопиться нельзя, а то прихлопнут в младенчестве, как у предков. И вот когда включились мамины «математические гены» и у Кита прорезался талант в точных науках, вот тут-то — как теперь предположил папа — оно и началось. Спящие папины гены стыковались с мамиными — тут-то и бабахнуло!

И что же теперь делать?

…Папа уже снова сидел в кресле и тревожно смотрел на сына. А Кит всё так же сидел на стуле и только потирал ухо, отдавленное о папин живот.

— Па, я знаю, что это опасно, — еще раз со всей сознательной твердостью повторил он.

— Так зачем тебе эта деталь от мотоцикла? — еще раз спросил папа, успокоившись.

И тут Кит понял: если уж папа открыл ему великий семейный секрет, то и он должен поделиться с отцом своим секретом: осторожно рассказать хотя бы то, что не напугает папу до смерти. Хотя трудно было представить, что папу что-то может напугать до смерти, до инфаркта. Можно было, конечно, просто соврать про то, что он хочет быстренько собрать старинный мотоцикл, но… нет, такое не прокатило бы.

— Па, ты веришь, что путешествия во времени… ну, в общем, могут быть? — начал Кит почти издалека.

Папа даже глазом не моргнул. Но почему-то сжал губы… и почему-то долго молчал.

— А ты знаешь, что это может быть куда опаснее, чем применение самого страшного оружия? — вдруг спросил он Кита, и снова — тем самым странным, пугающим шепотом.

У Кита перехватило дыхание…

Потом он с трудом вздохнул, выдохнул и снова глубоко вздохнул, чтобы сказать твердое и уже проверенное на собственной шкуре «да», но…

Но в этот момент дверь открылась — и на пороге появилась мама.

И Кит посмотрел на нее… как? Да, по меньшей мере, как на ввалившегося в комнату снежного человека, йети.

В руках у мамы был… да-да, тот самый старинный аристократический костюмчик, в который Кита одел чинный и расфуфыренный слуга коварного Льва Константиновича!

Ничего особо опасного лицо мамы не предвещало. Просто оно было очень удивленным и совсем немного сердитым.

— Что это у тебя, а? Почему такой дорогой театральный костюм в шкафу скомканный лежит? — совершенно, в общем-то, по делу, спросила она.

«Молыньей» промелькнула в воображении Кита такая картина: мама зашла в его комнату, решив все-таки разобраться, можно ли починить джинсы… а заодно и посмотреть, не пора ли что-нибудь еще у сына постирать или погладить.

Кит ненавидел эту мамину привычку без объявления устраивать шмон в его шкафу. Он бы тут взорвался, как бывало раньше, но… только не сейчас! Нельзя было начинать ссору-разборку с мамой в эту ответственную минуту великих откровений, хоть убейся!

— А что ты так смотришь, будто сам этот костюм первый раз видишь? — задала наблюдательная мама новый каверзный вопрос.

— Ты веришь, что путешествия во времени возможны?