Подземный флот маркшейдера Вольфа

— Таким пофигистом и остался… — Нонна почему-то говорила всё тише, всё глуше. — До конца школы у него всё было вроде бы нормально. Школа его тащила в математические гении… Мама с папой убеждали, что он — прямо супергерой. А потом вдруг, после школы… полный срыв… Он стал наркоманом… В конце концов повесился… Накануне своего двадцатилетия.

Кит сидел, будто влипнув в стул, и не то, что свой сок пить, вздохнуть-то боялся. Что-то жуткое накрыло его вдруг — такое, с чем он еще не имел дело ни в каком самом темном подвале.

Нонна Николаевна опустила глаза, потом снова подняла взгляд на Кита. И Киту совсем не по себе стало. Казалось, Нонна Николаевна силится перетерпеть приступ сильной боли.

И она вдруг сказала:

— А я, между прочим, его очень любила… Первая любовь, представь себе…

Киту показалось, что в глазах Нонны Николаевны собираются слезы — и уже блестят, блестят… вот-вот прольются.

— Меня мама с папой не убеждают, что я супергерой! — вырвалось у Кита, словно только такие слова и могли успокоить Нонну Николаевну.

— Я знаю… и это радует, — улыбнулась она.

Несколько мгновений они молчали.

— …И я ничего не могла сделать, понимаешь? Ничем помочь не смогла, — вдруг едва слышно добавила Нонна Николаевна и вдруг сразу же спросила… без всяких-таких взрослых усмешек: — Может, ты влюбился, а? Поэтому и голова не на месте… У тебя самый хороший возраст для первого взрыва…

— Какого взрыва? — не понял, но слегка вздрогнул Кит.

От всей этой обстановки, от такого разговора с завучем он растерялся никак не меньше, чем от первого знакомства с князем, его сестрой и всем прошлым веком вместе взятыми.

— Атомного… Сердечного, — улыбнулась Нонна Николаевна и… и резко сжала и разжала кулак прямо против своего сердца.

Кит попытался разобраться в себе. Ленка Пономарева?.. Только теперь он скорее ненавидит ее от всей души, чем… это… того… И вообще, не до Ленки, когда княжна Лиза погибает… вот-вот разобьется насмерть на своем аэроплане, подбитом какими-то неизвестными гадами! А он тут сидит и апельсиновый сок спокойненько попивает! И тоже ничего не может сделать…

Нонна Николаевна что-то заметила.

— Что-то случилось, да? — тихо спросила она. — Извини, что лезу тебе в душу. Но момент, по-моему, критический. Дальше так не может продолжаться.

Да, момент, похоже, действительно наступил критический. «Момент истины» — так его вроде называют… Надо было что-то срочно делать. И опять не просто так вскочить и побежать: надо было что-то делать разом со всей жизнью.

— Вы не поверите, Нонна Николаевна, — выдавил из себя Кит, когда представил, что будет, если он начнет тут признаваться во всем и во вся.

Может, она и вправду подумает, что он стал наркоманом и теперь весь живет в жутких глюках…

— Я очень постараюсь, — пообещала Нонна.

— Понимаете, сейчас одному человеку очень плохо… — проговорил Кит, стараясь не отводить глаз, а то Нонна уж точно не поверит. — Совсем плохо. Он… этот человек… может просто погибнуть… по-настоящему. И ему никто сейчас не может помочь… Похоже, только я один, и всё… Вот.

— Ты так уверен, что больше никто? — напряженно прищурилась Нонна Николаевна. — Родители… врачи… полиция…

— Может, её брат… если успеет, — сказал Кит. — Извините, Нонна Николаевна… Я пока больше ничего сказать не могу. Но я действительно смогу ей помочь, если успею придумать как.

— Все-таки «ей», — удовлетворенно отметила Нонна.

Кит дрогнул: он и не заметил, как проговорился о главном… раскололся… Но что ж теперь?

— Это хорошо, что — «ей», — с облегчением вздохнула Нонна. — Я уж думала, что все это куда более опасно.

Если бы Нонна знала, как это опасно! Но не скажешь же…

А она все смотрела на него, смотрела… и, наконец, нашла еще кое-какие правильные слова:

— Тогда подумай — может, в этой ситуации я могу чем-нибудь помочь тебе… А?

Кит сначала опешил. Потом тоже смотрел, смотрел на Нонну… и вдруг понял, что его действительно не принимают сейчас за дурачка-вундеркинда и безнадежного пофигиста. И, значит, за такой базар, который он тут развел, теперь придется отвечать. Точно!

— Нонна Николаевна, дайте мне одну неделю, — сказал Кит.

И тут же с ужасом прикинул, а почему это именно «одну неделю», ведь сколько бы он ни находился здесь в своем веке, там, в прошлом, аэроплан будет висеть в небе и дымить неподвижным дымом, как на картинке… Вот если ему удастся снова попасть туда, в прошлый век, и спасти её, то… А если не удастся, то можно уже считать, что всё кончено… Если княжна Лиза всё-таки не успеет посадить горящий аэроплан, превратив его при посадке в мотоцикл…

Наверно, просто больше одной недели он не вытерпит — с ума сойдет. И одной недели точно должно хватить, чтобы найти способ…

— Так… — кивнула Нонна. — И что?

— Я должен все успеть, — твердо сказал Кит. — А потом я всё исправлю. И вообще. Честное слово! Всё выучу. Хотите, отличником стану?

Вот это уже было чересчур!

— Ну, это уже чересчур, — улыбнулась Нонна Николаевна. — Второго такого отличника в восьмом «бэ», как Пономарева, будет многовато. Я просто хочу, чтобы ты вовремя вышел из пике…

У Кита мороз по спине пробежал: ну, интуичит Нонна!