Подземные. Жив

В общем, теперь Дылда потеть начал, птушта никому неохота была прекращать, да сам он не хотел и дул в тот рог, пока по лицу евойному пот не потек, совсем кабутто он утром лопатой махал. Ох, он тама просто всю истраду потом своим залил. И никада у нево не кончалось никак то, чево играть, кажный раз, как он от конца одной песни к началу другой перескакивал, в нем таково просто лет на сотень. Ох, ну и шикарный ж он был. Та песня у нево двацать минут играла, а народ возле бара прям перед истраду вышел, да как давай хлопать под Дылду одной здоровенной хлопучей бандой. Мне Дылду едва видать было из-за ихних голов, а лицо у нево все черное да мокрое, кабутто и плачет он, и смеется сразу, тока глаза у нево закрыты и никово перед собой он не видал, а просто брал и знал, что они тама. И держал он, и толкал рог тот перед собой, кабутто тот сама жись евойная, да он ее борет, и такой весь в этом сурьезный да несчастный. А бывало, када рог у нево еще и хохотал, и все вместе с ним как давай хохотать. Ох, он все грил и грил той своей штукой, и всю историю свою докладал сызнова, и мне, и Шиле, и всем. Просто сердцем знал, что́ другим у себя в сердце охота, и они ево слушали, чтоб себе таково чутка словить. Толпу под ним качало, совсем кабутто волны, а он так весь был похожий на тово, кто на океане шторм мутит своим рогом. Один раз он прям конем заржал из нево, да как повис на нем, када все заверещали, чтоб побольше так дул, и стал всякие узоры на нево накручивать, пока уж и на коня это стало непохоже, а кабутто мул игоготоничат. Ну, а те ево попросили за такое подержаться, тока он переехал на такой высокий, долгий да затянутый свист, как псине свистят, мне аж уши все проткнуло, а чутка погодя и не протыкало уж больше, а просто было тама, кабутто у всево голова закружила, совсем как самому Дылде было от тово, что так долго ноту держит. Мне ево аж жалко стало, покуда он не перепрыгнул дальше, на обычные ноты, а все сызнова заскакали и стали радые.

Тута кучка новой публики пришла, и Дылда их увидал да решил тута ж песню и закончить.

Все равно еще не пора играть было. Он полотенцем весь вытерся с кухни, и мы вместе сели в углу, с Чарли да дядькой-барабанщиком. Тута другой дядька от бара приходит и у Дылды спрашиват, играл ли тот када с большим оркестром.

– Не тебя ли я видал с Лайонелом Хэмптоном или Красавой Уильямсом15 или еще с кем? – Дылда грит, нет, а дядька ему: – Тебе с биг-бэндом играть надо да денег себе каких-то зарабатывать. Неужто охота за гроши в таком месте, как это, упахивать всю жизнь, с рогом, лентой перемотанным. Иди агента себе поищи.

– Агента? – грит Дылда. – Это такой нужон, если в бэнде работать? – Удивился Дылда – не знал он ничево такова.

Другой дядька подходит, смеется, Дылду за руку трясет, а потом опять к бару ушел, от так от, и ни слова не сказал.

От до чево Дылда им понравился, от до чево всамделе важнецкий он был музыкант.

Ну, тута и начальство заходит в девять часов, а с ним вся остальная банда, включая сюда и главного, который у Чарли старший брательник, и все они готовятся на истраду выступить. А это большое да все разодетое начальство глядь – у Дылды прореха в костюме, да грит:

– У тебя, что ли, костюма получше нет? Нет? А у кого-нибудь из ребят этих занять, что ли, не можешь? – Тута все друг на дружку глядь, да потолковали про то, да вычислили, что один костюм тока и есть, какой они ему занять можут, да тока он не тута, а в Балтиморе. Ну, Балтимор отсюда будет далече, и начальству такое пришлось признать, как он про это подумал, да тока ему, похоже, все равно просто сама мысль не в охотку была, что Дылда в таком бедном ужасном костюме выйдет. Уперся он, замялся из-за тово, а чутка погодя и вообще головой замотал, и тута я уж начал соображат, что надежа у Дылды на заработать пять долларов счас вся псу под хвост пойдет. Дылда тож такое увидал, да как давай с начальством спорить. Грит:

– Разницы-то никакой, меня никто не увидит, вы гляньте – я руки вниз держать буду, – и показал ему.

– Ну, – грит начальство, – это я знаю, да только у меня сегодня большой праздничный сбор, а под конец все будет довольно тонным, как оно обычно попозже и бывает, и это просто не будет хорошо смотреться, разве не понимаешь. Оно просто не, э-э, гм, то, что надо. – А если ты меня, деда, спрасил бы, я б тебе сказал – он по-любому просто хотел себе пять долларов прижать. Один из парней в банде болел, и Дылда просто все равно ево место занял бы, да тока начальство решило, что никово ему взамен не надоть, и не взяло.

И пошли мы тада наружу, Дылда, Шила да я, домой иттить, и пошли мы на этот раз под дожжем. И знашь, что первым делом Дылда грит?

– Не раскачал я сегодня вечером тот рог по-настоящему, – тока про это он и волновался. А Шила ничё не сказала, а Дылду просто держит за руку и топает с ним вместе, да прогулка ей эта в радось, веселая такая, кажись.