Подземелье ведьм

— Только не думайте, что сможете снова начать войну, — сказал Костик.

— Ничего подобного и не было в моих мыслях, — сказал Дуглас. — Но как журналиста эта новость меня поразила и обрадовала. Я счастлив — это сенсация века!

Господи, подумал Костик, все они уже забыли о Ване Молчуне. Навсегда забыли. А стоят ли этот метеорит и его обитатель смерти одного человека, пускай забубенного, нехорошего, но божьей души? И Костику показалось, что внутри его прозвучал голос пришельца: «Я согласен с тобой, человек. И мне так же горько, как и тебе».

— Подождите, господа, подождите! — Мюллер попытался взять инициативу в свои руки. — Астронавт, находящийся в метеорите, просил нас не приходить к нему без его разрешения. Он устал, он должен прийти в себя.

— Почему мы должны подчиняться его приказаниям? — спросил Дуглас.

Костик, который до того сам бы мог сказать такое, тут же озлился и громко ответил:

— Потому что, к счастью, этот астронавт может стереть вас в порошок.

— Я об этом не знаю.

— Попробуйте раз в жизни задуматься! — ответил Костик. — Если он смог преодолеть межзвездное пространство, значит, его цивилизация на много столетий опередила нашу. Впрочем, идите, и, если погибнете, я буду рад.

— Господа, не надо спорить. Костик совершенно прав, — сказал Мюллер. — Но сомневаюсь, что наш гость намерен пользоваться своим могуществом. Насколько я понял, он представитель благородной и гуманной цивилизации.

— Какие доказательства? — спросил Дуглас. — Его заверения?

— Профессор прав, — сказал Андрюша.

— Волей судьбы, — сказал профессор, шагая по поляне, заложив руки за спину, как делал, когда читал лекции в университете, — здесь собрались различные люди. Я не намерен сейчас никого судить, но это не меняет дела… — Мюллер дошел до могильного холмика, чуть не споткнулся об него. Замер с приподнятой ногой, смутился, повернулся и пошел обратно, к костру. — Представьте себе, что этот господин лишь первый из космических странников, или культуртрегеров, как я позволю себе его именовать. От его представления о нас зависит весьма многое. Да, многое!

Мюллер встретился взглядом со слугой Дугласа и отвел глаза. Он потерял мысль и, прежде чем нашел ее снова, стоял с минуту у костра, жевал губами и сердился на себя.

— Мы должны показаться достойными первой встречи. Пускай мы еще находимся в детстве по сравнению с этим астронавтом. Пусть мы дики и отсталы. Но именно сегодня мы несем ответственность за все человечество. От того, какими мы будем, от того, как он нас поймет и как мы его поймем, зависит, может быть, судьба всей Земли. Мы должны открыть свои души навстречу будущему!

— Слушайте, слушайте! — воскликнул Дуглас и захлопал в ладоши, что показалось Костику совершенно неуместным.

— Он сейчас призовет нас…

— Он нас зовет, — сказал Андрюша. — Я слышу.

И тут остальные также услышали непроизнесенный призыв, приглашение прийти в корабль пришельца.

— Да, — ответил вслух Мюллер. — Мы идем. Мы готовы.

Костик обернулся к слуге.

— Он пускай остается.

— Почему? — спросил слуга.

— Потому что вы под арестом. Вы убийца. Я не могу идти на встречу с представителем внеземной цивилизации в компании с убийцей.

— Костя прав, — сказал Мюллер. — Разумеется, присутствие вашего слуги, мистер Робертсон, совершенно нежелательно.

— Что желательно, решаю я, — сказал японец.

— Голубчик, ты сейчас без пистолета, — заметил Костик, приближаясь к слуге. — И я тебя жалеть не буду.

— Остановитесь! — воскликнул Дуглас. — Господин маркиз владеет приемами борьбы карате, о которой вы уже знаете.

— Пускай идут все, — произнес голос. — Пускай идут все. Я хочу увидеть и понять всю правду.

Японец чуть улыбнулся Косте, раздвинув губы. Глаза его оставались холодными.

И они пошли гуськом к кораблю.

* * *

Серое полушарие возвышалось черепашьим панцирем над замерзшей серой водой, из которой криво торчали обгорелые бревна.

Мюллер первым прошел по бревнам к кораблю и смело углубился в его белое безмолвие.

Двери, словно отверстия в тумане, открывались перед ним, стены чуть клубились, словно легкий пар.

В центральном помещении, где раньше стоял саркофаг и где астронавт Рон ожидал их, все изменилось, приобретя твердость, осязаемость и предметность.

Сам саркофаг исчез, лишь контур в полу указывал на место, куда он опустился. Пюпитр светился елочными разноцветными огоньками. Именно там стоял пришелец, на этот раз облаченный в серебристые свободные одежды. Напротив него вдоль округлой стены стояло пять низких сиреневых кресел — прием был рассчитан на всех.

— Прошу вас, — сказал астронавт, не раскрывая рта, что было несколько неприятно, но к этому быстро привыкаешь.

Гости расселись в креслах.

Астронавт разглядывал гостей, те — астронавта.

Мюллеру показалось, что он несколько изменился. Стал как бы суше, старше, может, жестче, потерял неподвижную гладкость лица.

— Да, — сказал астронавт, глядя на профессора. — Мое тело может несколько изменяться, подчиняясь моей воле. Раздумья накладывают отпечаток на мой внешний вид.

— Простите, — сказал профессор. — Я не хотел вмешиваться…