Подземелье призраков Аккермана

Старуха с интересом смотрела на приезжую из города, явно остановившись специально, чтобы с нею поговорить. Таня понимала, что в этих малолюдных краях, где каждый житель наперечет, она вызывает огромный интерес у всех местных. Пользуясь этим, Таня собиралась извлечь для себя немалую пользу. Ведь именно ради информации она и приехала сюда, пытаясь отыскать затерянные следы, имеющие прямое отношение и к настоящему, и к глубокому прошлому.

Появление старухи застало Таню врасплох. Слишком уж она была поглощена наблюдением за рыбаками, к которым направлялась ради своих целей.

— Румынам... еду? — машинально повторила Таня, поворачиваясь к старухе.

— В крепость, — уточнила старуха, с интересом рассматривая Танино платье, — всегда возят, каждый день... В одно и то же время.

— Румыны, наверное, платят им хорошо, — улыбнулась Таня, стараясь вызвать старуху на разговор, и это ей удалось.

— Какое там! — махнула рукой та, усаживаясь поудобнее и явно собираясь побеседовать с приезжей. — Под ружьями возят! Что румыны, что красные — один черт! Простому человеку беда от этих всех... Навалились на наши головы! А тут еще атаманы повадились, в степях. Говорят, и до сюдой доберутся воевать. А здесь и так мы еле живые от голода. Даже рыбу нельзя спокойно продать. Выживают кто как может, — и, поймав заинтересованный взгляд Тани, пояснила: — Мой сын там, среди этих рыбаков. В артели работает. Концы с концами еле-еле сводит. А дома дети малые. Трое ртов. Вот и мне приходится торговать. Мед везу до Измаила. Некогда помирать. Не берет Господь Бог. Прогневался на нашу землю.

— Здесь одна рыбачья артель? — спросила Таня, тут же ухватившись за соломинку.

— Одна, — кивнула старуха, — мужиков мало осталось. Кто на фронт побег, кто в Одессу на заработки подался, кто к румынам перебег, через Дунай. А рыбаков совсем мало осталось. Когда рыбы много, из других артелей приезжают на подмогу, из городков разных.

— Вы, стало быть, знаете всех рыбаков? — спросила Таня, радуясь своей удаче.

— Да всех поголовно! Уж сколько годков... — вздохнула старуха, — как не знать, когда за сына сердце болит... Еле концы сводит...

— Я тут ищу кое-кого, — доверительно сказала Таня, — может, поможете найти?

— Да если знаю — помогу с радостью, — кивнула старуха, — хорошему человеку как не помочь? Ты, поди, с самой Одессы к Матрене приехала за сна­добьем!

— За снадобьем? — от неожиданности моргнула Таня.

— Да ты не стыдись! Матрену в наших краях любят. Сильная она знахарка, хоть и от нечистого ее сила, — сказала старуха с каким-то странным выражением. — Молодые, красивые дамочки из самой Одессы до Матрены ездят. То зелье приворотное достать, то травы, шоб ребеночка вытравить или старого мужа потравить, а то и за красотой ездят — травки, мази всякие. Или еще за такой травкой, шоб ребеночек был. Так что ты не стыдись. Знаю, зачем ты к Матрене приехала.

— Точно, за приворотным зельем! — хохотнула Таня.

— Уж тебе-то оно ни к чему! — убежденно сказала старуха. — Красивая ты. Кого угодно и сама приворожить можешь.

— Да я пошутила, — пожала плечами Таня.

— Вижу я, как шутишь... Аж глаза светятся! Так кого ты найти хотела? — заинтересовалась старуха.

— Я сына Седого ищу, — сказала Таня, — знаете, Седой? Из Одессы!

— Матерь Божья! — Лицо старухи на глазах переменилось, и быстро-быстро, словно по-настоящему отмахиваясь от чертей, она принялась креститься так энергично, что рукава ее белой рубахи как крылья летали в воздухе. — Матерь Божья! Святые угодники! Да и не говори никому! Ох, заставила меня заговорить с тобой нелегкая, бес наверняка попутал!

— Да что случилось-то? — тревожно спросила Таня, неприятно пораженная странной реакцией старухи,

— Ты сперва чего ищешь, скажи, — взгляд старухи тут же стал неприязненным.

— Отец его умер, в городе, — моментально сообразила Таня. — Меня знакомые просили передать. Узнали, что я сюда еду, и просили. А что с ним не так?

— Всё не так! — Глаза старухи потеплели, их словно покинуло чувство тревоги. — Отец умер... Это да... А вообще... черти его забрали!

— Как черти? — удивилась Таня, но не сильно — она успела уже привыкнуть к чертовщине, творящейся вокруг. Черти, призраки — какая разница?

— А вот так! Расскажу, коли не знаешь... — Старуха понизила голос, опасливо огляделась по сторонам. — Он продукты до крепости возил, как вон с тем баркасом. А однажды и не вернулся.. Лодку в лимане нашли... а сына Седого и нету...

— Куда же он делся? — спросила Таня, уже понимая, что услышит в ответ.

— Как куда? Черти его забрали! — пожала плечами старуха. — У нас тут черти людей крадут. Вон как расхороводились. Все говорят: призраки, привидения... А я так скажу: черти. Им тут самое место.

— Он что, один на лодке был? — спросила Таня.

— Нет, конечно! Еще двое с ним.

— А что же они? Их тоже забрали черти? — Таня не смогла скрыть иронии, но старуха этого не заметила.

— Мертвые они были! Их ножами прикололи к мачте, — старуха снова перекрестилась, — а глаза вырезали. Жуть, говорят, кто видел. А сын Седого исчез. Его Иваном звали, добавила она вдруг.

— Что же власти? — спросила Таня.