Подвигов время грядет (СИ)

— Просто Шарлотта.

— Просто Аскольд.

Они не долго называли друг друга полными именами. Вскоре Аскольд превратился в привычного близким Аля, а Шарлотта, неожиданно — в милую Чарли. И еще через полгода — в Чарли Витт, хозяйку огромного замка, прекраснейшего из мест на земле.

Так Аскольд, ни раньше ни позже назначенного отцом срока, вернулся домой.

А в тот зимний вечер будущие милорд и миледи Витт, Аль и Чарли, рассмеялись, взяли у Ро по бокалу горячего вина, Осверин провел по струнам и заиграл мелодию, в которой так отчетливо пело море — и тепло камина согревало их всех, согревало до самых промерзших этой долгой зимой костей. И осталось только тепло, мягкий свет и гитарные переборы, заразительный смех, истории про приключения и небывалые подвиги одна за другой…

— Роджер принял покровительство короны с удовольствием, — рассказывал менестрель, — вот только я так и не понял, что у него за титул? Видимо, старый[i] (Старый Роджер, англ. Old Roger — одно из имен дьявола и одна из теорий происхождения пиратского флага.), но все же?..

— Он теперь пиратский барон на службе королей Альрина, и на этом все, — Рогар улыбнулся таинственно и лукаво, и они переглянулись с Аскольдом, словно знали что-то, что вовсе не собирались говорить менестрелю.

А тот хмыкнул и запел новую песню, ту самую, про некий квартет приключенцев. И беззаботное веселье продолжалось до самого утра — потому что это было счастливое время, счастливое.

Комментарий к 15. Йо-хо-хо!

[i] Старый Роджер, англ. Old Roger — одно из имен дьявола и одна из теорий происхождения пиратского флага.

========== 16. Менестрельское ==========

Осверин лежал на широком карнизе на спине, пока его ноги оставались в комнате по ту сторону окна. Гитара, покрытая заметным слоем пыли, виднелась в углу под брошенной рубашкой.

Менестрель страдал. Молча, что было особенно пугающе. Без малого полтора года назад он думал об этом в прошлый раз, мучительно, так, что в грудине болело и ныло. Потом как-то все закрутилось, угроза войны, поимка мятежников, грандиозные планы… И море. Вот уж где не приходилось думать о том, как донести свои чувства до мира: там он впитывал, как губка, ловил каждое слово и каждый обрывок мелодии, каждый миг. Ради чего?

А потом накатило что-то еще, Аскольд, свадьба…

Кто-то тронул его за плечо.

— Я же вижу, что ты не спишь.

Рин не слишком удивился, что кто-то безумный бродит по карнизам одно из двух самых высоких зданий столицы. Миерис такая Миерис — прекрасна, легка, и настолько же, если не больше, бесстрашна и лукава. Дитя ночного народа, гигантской преступной армии, для нее не существует закона и замков. («И иногда еще и, кажется, личного пространства, » — с раздражением подумал менестрель). Неудивительно, что Рогар от нее без ума.

— Мучаешься, — проурчала Миерис утвердительно и без тени тактичности.

— Мучаюсь, — буркнул менестрель.

Ро рассказал, что лет в пятнадцать познакомился с ней почти так же: сбежал из дворца и вылез на крышу главного храма всем богам, лежал на черепице, грелся на солнце — и тут пришла девчонка и объявила, что можно поиграть, как будто он король. (Доигрались в короля, конечно.)

Потом она пропадала на месяцы или давала знать о себе каждый день, но неизменно, что бы ни случалось в жизни принца, была ему рада… Сколько же времени прошло с тех пор!

Девушка, судя по голосу, улыбнулась:

— Зря, музыкант, очень зря. Моя бабка была предсказательницей, хочешь, и я тебе что-нибудь предскажу? — и, не дождавшись ответа, она заговорила дальше. — Ты станешь седым совсем скоро, а еще одиноким и веселым. Твою гитару не убьет ни снег, ни зной. А серьга в твоем ухе… — Миерис наклонилась ниже, чтобы разглядеть сережку, и вдруг издала сдержанный «ах» удивления.

— Что такое?

Изящные пальчики грубо отпихнули волосы Осверина в сторону и потянули за серебряное колечко.

— Я уже видела ее, и не раз, — проговорила Миерис задумчиво. — Порой мир преподносит такие интересные сюрпризы, что остается только изумляться, и только…

Менестрель как будто проснулся и резко сел, едва не ударившись лбом о девушку. Та засмеялась и подняла руки, мол, «сдаюсь-сдаюсь, только не скидывай меня с карниза», а Рин широко распахнул глаза и уставился на нее.

— Я заполучил ее при удивительных и странных обстоятельствах еще тогда, когда такие дела были редкостью.

— То есть, до знакомства с Аскольдом? — Миерис хихикнула.

— В самом начале, — поправил ее Осверин. — Так серьга, где ты ее видела? Ну-ка не тяни!

Девушка лукаво подмигнула ему, но не стала усугублять его страдания еще и таинственностью.

— Как ты знаешь, в Ночной Армии у меня много друзей. И вот у одной подруги, такой боевой леди, я ей даже завидую, пару лет назад пропадает серьга, вроде фамильной реликвии. Она вляпалась в переделку и ничего особенно не рассказывала, но я же с двумя глазами, так что…

— Что ты знаешь про ту неприятность? — сощурился музыкант.