Подвиг Сакко и Ванцетти

Я перехожу теперь к этому косвенному доказательству. При аресте Сакко и Ванцетти у Сакко обнаружили револьвер. Этот револьвер и был предъявлен на процессе в качестве улики. Известному эксперту по огнестрельному оружию, капитану Проктору, было предложено исследовать револьвер, найденный у Сакко, и высказать свое мнение о том, могла ли из этого револьвера быть послана пуля, изъятая из тела жертвы. В таких случаях умелый эксперт по огнестрельному оружию может сделать вполне определенное заключение, а капитан Проктор считался опытным экспертом. Он произвел исследование и пришел к выводу, что пуля, с помощью которой было совершено убийство, не могла вылететь из револьвера, принадлежавшего Николо Сакко и найденного у него. Однако похоже на то, что прокурор, не желая, чтобы обвинительное заключение развеялось в прах, в частной беседе убедил капитана Проктора уклончиво ответить на поставленный ему вопрос, который гласил: «Составили ли вы себе мнение о том, могла ли пуля номер три быть послана из автоматического револьвера системы Кольт, который предъявлен в качестве улики (револьвер Сакко)?» Ответ Проктора звучал поистине странно: «Я придерживаюсь мнения, что эта пуля не дает возможности утверждать, что она не могла быть послана из этого револьвера». Вот ответ, джентльмены, который оставит печальную память в нашей истории. Что означал ответ эксперта? Присяжные приняли его за признание револьвера Сакко орудием убийства. Так, мне кажется, только и можно было понять его, если мы знаем простой английский язык. Однако капитан Проктор не имел в виду ничего подобного. Ответ, данный им, был просто компромиссом, к которому пришли прокурор и эксперт по огнестрельному оружию. Впоследствии этот эксперт показал под присягой: «Если бы мне задали прямой вопрос: нашел ли я определенное доказательство тому, что эта так называемая смертельная пуля вылетела из револьвера Сакко, я ответил бы отрицательно, как я это и делаю сейчас без всяких колебаний».

Казалось бы, джентльмены, что это показание, аннулирующее первоначальное заявление эксперта и приложенное к одной из апелляций Сакко и Ванцетти, должно было обеспечить им пересмотр дела. Но этого не случилось. Ранее я уже говорил о показаниях очевидцев. Я взвесил их показания в свете возможности, вероятности и очевидности, ибо слишком часто человек видит то, что он хочет видеть. Точно так же язык слабого человека произносит слова, которые своекорыстный прокурор и предубежденный судья вкладывают ему в уста.

А в тысяча девятьсот двадцатом году в Соединенных Штатах, в Массачусетсе, равно как и в Саут-Брейнтри, некоторые лица возжелали, чтобы люди, подобные Сакко и Ванцетти, были обвинены и осуждены за убийство, а следовательно, приговорены к смерти. Разве они не были радикалами, а следовательно, врагами всякой благопристойности? Разве они не были красными, а следовательно, не похожи на честных и порядочных граждан? Разве они не выступали против капитализма, который, право же, является единственно верным, дарованным самим господом богом образом жизни в наших Соединенных Штатах? Разве они не протестовали против войны, а мы ведь только что кончили войну во славу демократии во всем мире — войну, против которой не посмел бы протестовать ни один честный и порядочный гражданин? Разве они не глумились над общественным строем, основанным на погоне за прибылью, тогда как нам предначертано богом и конституцией вечно сохранять экономический строй, основанный на погоне за прибылью, на неистребимом желании одного человека заработать больше денег, чем его ближний, даже если для этого ему понадобится содрать со своего ближнего шкуру?

Может быть, невежливо задавать такие вопросы, джентльмены, но я задаю их для того, чтобы вы лучше поняли практику нашего суда. Я полностью сознаю серьезность моих заявлений. Но никто не может найти своего места в жизни, пока не подчинит свои поступки требованиям, которые предъявляет ему жизнь. И тут не место легкомыслию. Не место легкомыслию и в деле Сакко и Ванцетти, а ведь не успеет минуть сегодняшний день, как их заставят заплатить своей жизнью за убеждения, которых они придерживаются, а не за преступления, которых они не совершали.

Джентльмены, свидетельские показания могут быть либо господином, либо слугой правосудия, как я уже вам показал и собираюсь показать еще более отчетливо…

Профессор продолжал говорить еще минут двадцать; тем не менее, когда он окончил, он почувствовал, что не сказал чего-то очень важного, что ему хотелось сказать. Он хотел сказать, что в суде, которым правили ректор университета и губернатор штата, где орудовал их судья, не могло быть правосудия для таких людей, как Сакко и Ванцетти. Но, если бы он это сказал, он бы навсегда отрезал себе путь к будущему.