Подвиг пермских чекистов

Но вот раздался выстрел, несколько мелких щепок от ужаленной пулей ели впилось в лицо Павла.

Павел не слышал слов стрелявшего: «Мазила... Теперь мне — конец...» Он сделал знак рукой в глубь леса:

— Ребята, заходи сзади! Теперь он — наш...

И продолжал внимательно наблюдать за избушкой.

Несколько минут прошло в напряженном ожидании. И тут раздался выстрел.

«Ружейный», — определил Павел. Значит, стрелял Боталов.

Павел сделал несколько прыжков к избушке. И увидел: возле нее корчился Афонин, белый полушубок его был вымазан кровью. Из леса, навстречу Власову, бежал Боталов, крича:

— Хорош!.. Сколько веревочке ни виться...

Да, это был Афонин — его опознали в ближайшей деревне.

...Свое тридцатилетие Власов скромно отпраздновал в тихой заснеженной Чердыни.

3

Сотни больших и малых дел прошли через руки Павла Ивановича Власова. Одни вскоре забывались, другие держались в памяти дольше, но все равно со временем выветривались, растаивали, словно льдинки на солнце. Были — и нету.

А вот «дело Тивуртия», самое значительное после операции по уничтожению банды братьев Афониных, запомнилось. Почему? Да, видно, очень уж оно необычным было. Деликатным. И во многом поучительным.

После Чердыни Власов успел поработать в Ирбите, Уинском, а когда образовалась Пермская область, его перевели в областное управление НКВД. В марте тридцать девятого года это случилось.

А «дело Тивуртия» началось в сентябре того же года.

Предыстория его такова.

В начале тридцатых годов на территории Кировской области развила бурную деятельность секта истинно православных христиан. Возглавлял ее ярый враг советского строя, бывший белогвардеец Пермяков. Члены секты находились на нелегальном положении, не признавали Советскую власть, отказывались от получения документов, вели активную антисоветскую агитацию: призывали не участвовать в государственных мероприятиях, отговаривали молодежь от службы в Красной Армии, от общественного труда.

Секта к тому же была изуверской. Пермяков и его верный помощник Тивуртий Накоряков всячески терроризировали членов секты, принуждали их к массовым самоумерщвлениям, совершали насилия над женщинами и несовершеннолетними детьми.

Изуверству Пермякова и Накорякова, казалось, не было предела. Жертву, доведенную в своей вере до фанатизма, они обычно заставляли голодать до десяти дней, затем истощенного, обессилевшего физически и нравственно человека принуждали к самоубийству. Методы — самые разные: сожжение, утопление в прорубях рек, болот, отравление ядами. Своим жертвам главари секты обещали после смерти «мученический венец и вечное блаженство на небе».

Сколько их, обманутых религиозным невежеством людей, вот так ушло из жизни!

Естественно, мириться с деятельностью изуверов было невозможно, и главари кировского придела секты были справедливо осуждены.

На том процессе не раз подчеркивалось, что Советская власть не выступает против религии в принципе, наоборот, она гарантирует свободу совести. И верующие, и атеисты в нашем государстве пользуются одинаковыми правами. Но никому не дозволено, ссылаясь на свои религиозные воззрения, заниматься противоправной деятельностью.

Отбыв наказание, Тивуртий Накоряков (кстати, мирское имя его — Алексей; все члены секты отказывались от обычных имен) поселился в Перми, не думая, однако, прекращать прежние связи, прежние занятия. Вслед за ним потянулись и активисты секты: Анифаиса Капаева, сестры Феофила, Аглаида, Пелагея Антоновы (обратите внимание на имена!), Христофор Хитрин, Хотинья Мосягина, Ефимья Скворцова... Живя без прописки, без документов, они организовали пермский придел секты и приступили к пропаганде своих идей, вовлечению в секту новых членов. Их щупальцы протянулись довольно далеко: в Верещагинский, Ильинский, Оханский, Очерский, Кунгурский, Большесосновский районы, в некоторые районы Свердловской области.

Плели паутину сектанты искусно, скрываясь под личиной благодетелей, добрых советчиков, бескорыстных помощников. И попадали в эту паутину, как правило, люди легковерные, слабовольные. Хотя и не только они. Всячески поддерживали сектантов, охотно вступали в их ряды бывшие белогвардейцы и кулаки, всевозможные преступники, избежавшие возмездия в силу различных обстоятельств.

Вот что примерно знал оперативный работник Власов, приступая с товарищами к работе по выявлению членов группы Тивуртия, занимавшихся враждебной деятельностью.

4

Роста он чуть выше среднего, худощав. Обут был в высокие сапоги домашнего пошива; в поношенной косоворотке; на голове — старая помятая шляпа; в правой руке — суковатая палка. Странник — и только, а не чекист Власов. Он шел из села в село, из деревни в деревню. Будучи по характеру общительным, разговорчивым, легко вступал в беседы с местными жителями. Расспрашивал о житье-бытье, о колхозах расспрашивал, как дела в них идут, какие проблемы-трудности возникают у крестьян.

— А сам ты кто будешь? — не раз ответно интересовались собеседники.

— Человек, — улыбался Власов. — Вот ищу, где бы да к кому пристать.