Подвиг 1983 № 23

Кто-кто, а Мухлынкин знает, как на разборе учений дотошные посредники, анализируя танковые атаки, чтоб лишний раз упрекнуть командиров в нерасторопности, все выверяют по секундомеру.

Бой — это поединок. Опоздал гусеницами — компенсируй огнем, промазал огнем — нагоняй гусеницами. Побеждают самые быстрые и самые точные. И зачастую к этому посредники сводят все свои расчеты. Впрочем, тут Мухлынкин больше склонен соглашаться с майором Коренюгиным. Тот не устанет утверждать, что бой — это военная теория в действии, и, следовательно, научная организация боя не ограничивается только быстротой и точностью. В бою стреляют. И каждый солдат, под какой бы броней ни был, хочет он того или нет, ждет попадания именно в свой танк. И тут главное искусство танкиста в умении преодолевать чувство собственного страха — ведь враг тоже не из железа! — и, повинуясь воле командира, упреждать врага в искусстве и храбрости.

Коренюгинские идеи созревали в голове Мухлынкина, и Мухлынкин часто себя ловил на мысли, что он опоздал родиться. В учебной атаке всего себя не испытаешь, да и подчиненных тоже. Кроме того, за учебные атаки орденов не дают, а если и дают, то за отличные показатели в боевой и политической подготовке, притом надо удерживать первенство в соревновании в течение ряда лет, а как тут удержишь, когда другие командиры стараются не меньше тебя. Вот и получается: из тысячи отличных командиров рот ордена удостаивается один, ну в лучшем случае два, и то если год юбилейный. Но Мухлынкин, приняв роту, не мыслил уже свое будущее без ордена «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР».

Честолюбивые мысли вдруг были прерваны радиограммой:

— «Амур-три», я — «Байкал-десятый». Немедленно выходите из боя. Прием.

«Странная радиограмма», — только и мелькнуло в сознании Мухлынкина. Но догадка, что он сделал какую-то глупость, прервала азарт боя.

— Стоп!

Мухлынкин взглянул в триплекс, увидел свои машины, резко затормозившие, и впереди, в километре от себя, винтокрылые громадины. «Действовал-то правильно», — сказал себе, чувствуя, что волнение от нехорошей догадки сбило ритм сердца, стало жарко.

— Немедленно выходите из боя…

Сделав глубокий вдох, Мухлынкин отозвался:

— Я — «Амур-три». Выхожу из боя. Жду дальнейших указаний.

— Колонной в полном составе прибыть в район деревни Кирица.

— Понял… Деревня Кирица…

— Скорость максимальная. Задачу получите на месте. Действуйте.

В голосе майора Коренюгина Мухлынкин уловил новую, до сих пор не слышанную нотку. Командир был чем-то сильно озабочен. Он торопил: «Скорость максимальная…» Ночью, по обледенелой мартовской дороге — это было ново. Конечно, меры безопасности Мухлынкин примет. Майор в этом был уверен и лишний раз напоминать не стал. Но чем он так озабочен?

По вводной посредника рота попадала под «ядерный удар», понесла невосполнимые потери, полностью теряла боеспособность. Так было по игре. Но реально рота получала новую задачу, не предусмотренную планом учений.

Вся колонна двигалась на запад. Мухлынкин вел свою роту на восток. От включенных фар было зарево, видимое на добрый десяток километров.

Впереди — фиолетовая мигалка «газика» ВАИ. На максимальной скорости шли танки, громом сотрясая леса и перелески. В отдалении предутренними огнями обозначали себя просыпающиеся деревни. Мухлынкин думал о предстоящей задаче. В районе деревни Кирица что-то случилось. Но что?..

Саперы

Когда к месту событий подоспела рота лейтенанта Мухлынкина, танкисты поисковой группы уже растянули трос, но его хватило только на половину расстояния от берега до затонувшего танка. И все же не это тревожило капитана Штанько. С прибытием роты тросов хватало с лихвой.

Тревожило другое. Водолазы, спустившиеся под воду, не смогли добраться до танкового крюка. Мешали какие-то столбы, как потом выяснилось, полусгнившие сосны. Если их растаскивать, зацепляя тросом, можно перевернуть машину — тогда ее не вытащить и целой ротой.

Люди, узнав, что они выведены из учебною боя для спасения экипажа, действовали предельно четко. На берегу при свете прожекторов танки были выстроены для сцепки цугом. Змеиные тела стальных тросов черными тенями легли на болото.

Чтобы протиснуться к корме затонувшего танка и на кормовых крюках закрепить трос, водолазы — лучшие специалисты подразделения сержант Прохоров и рядовой Синюк — на ощупь, в густой, как деготь, тине распиливали затонувшие деревья.

Время бежало в ускоренном темпе. «Только бы не дрогнули ребята», — думали все, кто находился на этом треклятом болоте у ничем не примечательной деревеньки.

Кирица спала… Хотя нет, в домах уже светилось, а на окраине, на задворках, можно было видеть людей, наблюдавших за танкистами. Как вскоре оказалось, колхозники не были праздными наблюдателями. Трактористы пригнали два «Кировца» — танкам на подмогу. Но эти на огромных желтых колесах лошадиные силы так и не понадобились.