Подвиг 1983 № 23

И вот когда упал опять, я сообразил, что он ранен. Тотчас увидел я и пулеметчика на противоположном берегу реки: тот вел огонь в горячке и азарте, чуть ли не по пояс выставившись из окопа. Мне подумалось отчего-то, что это он поразил Сосновских. Я прыгнул в воронку, постарался толком прицелиться и после первой же своей очереди увидел, как пулеметчик вскинулся из окопа вверх и вывалился на бруствер.

Минометный огонь усилился. Ребята, теперь уже под командой сержанта Голушко, продвинулись вперед. И пока я занимался пулеметчиком, начали наскоро окапываться у реки. Я оглянулся на Сосновских: он в этот момент неуверенно поднимался на ноги. Пока я подбегал к нему, Сосновских сделал в сторону несколько неловких шагов, все лицо его было в крови. Я стащил его в воронку. Гимнастерка на груди вся пропиталась кровью. Я перетянул его наскоро бинтом поверх гимнастерки, чтобы хоть как-то остановить кровотечение, и пополз к своим, готовившимся форсировать реку.

После боя Сосновских подобрали санитары. Врачи в госпитале говорили, что в живых он остался чудом, потому что пуля прошла в нескольких миллиметрах от сердца. За этот бой он был награжден медалью «За отвагу». Встретились мы с Сосновских снова лишь через двадцать лет после войны.

Реку мы форсировали после штурмовки нашей авиацией обороны противника.

Позиция немцев находилась шагах в тридцати-сорока за мостом. Едва мы очутились на их берегу, как без каких-либо команд привычно и быстро устремились на штурм. Забросали окопы гранатами. Скатились в них через брустверы. Я свалился в то место траншеи, из которого бил пулеметчик. Из-за поворота на меня выскочил немец, от кого-то отстреливавшийся. Я выпустил очередь, но он успел увернуться, скрыться за поворотом снова. Схватился было за гранату, чтобы метнуть ее за поворот, но там коротко прострочили, и мне навстречу выбежал кто-то из наших. За моей спиной тоже показался кто-то наш, стрельба в окопах стихла, и мы поняли — взяли. Тут же у реки появились саперы, следовавшие, оказывается, непосредственно за нами. Но только сунулись они к мосту, как их отсекли пулеметным огнем. Мы еще и не сообразили — откуда, потому что нас в траншее не обстреливали. Все увидели: доброволец из нашего взвода Федор Юровских выскочил из окопа и пополз вперед. Тогда и мы, остальные, заметили на краю рощицы, довольно близко от нас, замаскированный, то ли для засады оставленный, то ли подбитый, танк — он и держал переправы под огнем.

Затаив дыхание следил я, как ползет Федор. К счастью, из танка его не замечали. Вот Юровских уже совсем рядом. Мне показалось, что пора бросать гранату. А он все полз. Вдруг совсем потерялся из виду. Прошло несколько долгих мгновений, пока наконец не раздались один за другим два взрыва. Танк замолчал. Саперы получили возможность разминировать мост, который противник не успел взорвать. Кто-то дал условную ракету, и буквально откуда ни возьмись на полной скорости выкатили к переправе танки. На них, прижавшись к броне, сидели десантники. Танки пошли в прорыв, и мы скоро потеряли их из виду. Следом за ними начала переправляться техника. И так до самого вечера. Когда же неподалеку от нас заняла позицию зенитная батарея, мы почувствовали себя как бы в глубоком тылу…

Ночью замполит батальона капитан Низовой привел к нам делегацию рабочих с Урала, кажется из Челябинска. Когда начало светать, я рассмотрел делегатов, увидел, что одежда у них по-солдатски перемазана землей и глиной, что они небриты. Однако выглядели весело, возбужденно, наперебой рассказывали о том, что, пока к нам добирались, несколько раз попадали под бомбежку и артобстрелы. И все спрашивали, как, мол, у вас.

Когда рассвело, гости собрались вручить нам подарки от земляков. Мы решили прежде всего угостить гостей завтраком — солдатской кашей. А кухня не пришла ни ночью, ни к утру. Собрали у всех пакеты концентратов, сало. Соорудили костерок. Когда каша уже вскипела, появились бомбардировщики. Командовал за ротного сержант Глушко.

При появлении самолетов мы забыли про костерок с кашей, вместе с делегатами поспрыгивали в траншею.

— А ну кашу сховайте! — образумил нас невозмутимый Глушко.

Выпрыгнули обратно, подхватили с костерка ведро.

Глушко еще успел аккуратно притушить землей костерок, и уже под летящими бомбами, под вой пикирующих машин и выстрелы зениток скакнул в траншею лихо, ловко, по-солдатски. И… угодил сапогом в ведро. Всех охватило неудержимое веселье, хотя сверху и сыпались бомбы. То-то недоумевал кто-нибудь со стороны, слыша этот дружный солдатский хохот в траншее, забрасываемой бомбами! Жаль, что не слышали его пилоты противника, было бы им над чем задуматься…

Перед завтраком нам вручили подарки — кому что. В моем свертке оказались, например, две банки рыбных консервов, печенье, шерстяные носки, два носовых платка и… бутылка водки! Водку я припрятал на аварийный случай, а консервы отдал на общий завтрак.