Подстава Симоны

— Да вот они, — стараясь не встречаться с ним взглядом, Макс достал из кармана связку и протянул её на раскрытой ладони.

Никаких слов благодарности или любого другого одобрения от родителя он не услышал. Папа просто забрал ключи и, развернувшись, направился в кабинет. Макс, мысленно показывая средний палец ему вслед, побрёл в свою комнату. Привычно сунув под кровать спортивную сумку с тигром, он включил компьютер. «Пока не затерялись, надо бы сбросить на компьютер фотографии с сегодняшней практики». Подсоединив смартфон и перенеся на рабочий стол папку с файлами, снятыми сегодня, Макс принялся листать снимки, сразу удаляя смазанные или просто неудачные. Но, когда очередное изображение его задумчивой физиономии, изучавшей раскатанный на столе чертёж, сменилось фотографией обнажённой Симоны, принимающей душ, парень резко привстал на стуле. Быстро свернув снимок, он машинально глянул на дверь комнаты, оставшуюся открытой. Удостоверившись, что на пороге нет отца, он встал, плотно затворил её и вернулся к просмотру. С каждым новым кликом он чувствовал, как учащается пульс. Кровь битами пульсировала в висках, спускаясь всё ниже. А когда на экране отобразилась наклонившаяся за мылом Симона, Макс подпрыгнул на стуле, уловив звук открывающейся двери. В последнюю секунду он едва успел свернуть вкладку с фото, как тут же услышал за спиной недовольный голос отца:

— Звонил Семён Арнольдович, — начал он, ожидая, что сын повернётся на крутящемся стуле к нему лицом. Однако парень не спешил, ощущая, как сердце ухает в груди, а адреналин бушует в крови. — Я с тобой, между прочим, разговариваю, — проходя в комнату и резко разворачивая Макса за плечо, заметил отец.

Макс же, успевший-таки взять себя в руки, столь невозмутимо, как только мог, спросил:

— И что он сказал?

— Сказал, — злобно прищурился папа, — что на него произвели впечатление знания и квалифицированность…

Услышав лестные комплименты, Максим расправил плечи, не понимая, почему отца не радует, что сына оценили высоко и по достоинству.

— …Симоны, — закончил папа, упирая руки в бока. — Она там что-то сказала то ли про какого-то архитектора, то ли про какой-то дом парей или прерий. В общем, Семён дал мне понять, что, не будь ты моим сыном, он бы пригласил на стажировку её, а не тебя.

Макс гневно сжал кулаки, предвкушая, что здесь тирада не закончится.

— Почему ты вечно меня позоришь?! Я такие деньги плачу за твою учёбу, а ты не в состоянии ляпнуть что-нибудь умное! — произнося это, папа скривился, словно смотрел не на своего сына, а на кучу смердящих отбросов.

Макс, багровея от ярости, собирался возразить, объяснить, что Семён Арнольдович вообще был с ними от силы пять минут, но отец, сказавший всё, что хотел, как всегда, не планировал слушать доводы отпрыска.

— Ладно, — уже спокойнее, но также пренебрежительно продолжил он. — Вот, — на стол перед Максом лёг небольшой чёрный прямоугольник с голубым логотипом, — тут фильм для свадьбы. Ведущий покажет его послезавтра во время мероприятия, это его флешка. Сбрось фильм к нам на компьютер, чтобы на память осталось. Только аккуратнее, сделай безопасное извлечение, потому что на свадьбе видео транслироваться будет с неё.

С этими словами — вернее, инструкциями — отец удалился из комнаты. Макс с трудом удержался, чтобы не швырнуть чёрный прямоугольник в окно. Весь негатив, копившийся в течение дня, достиг апогея и сконцентрировался на одном человеке: «Симона! Чёртова выскочка! Пролепетала что-то про картину, висящую в кабинете, и всё — она уже архитектор года». Нехотя вставляя флешку в компьютер и запуская копирование видео, парень ёрзал на стуле, не зная, как усмирить бушевавший внутри гнев. Когда файл был удачно перенесён, он навёл стрелку на фильм: «Интересно, что такого грандиозного там покажет ведущий?» Ничего особенного в пятиминутном ролике Макс не обнаружил. Слащавые фотки, изображавшие папу и Марину Сергеевну, сменялись различными переходами под сопливую мелодию, какую можно услышать в дешёвых мелодрамах.