Подсолнухи

Это уже май. Цветет мать-и-мачеха, цветет по краям согр в кочках куриная слепота, поднялись заметно, набирают цветы травы, развернулись листочки на деревьях. Чудо продолжалось. Скоро расцветут огоньки, Аленины любимые цветы, она нарвет их много на ближайшей поляне, любуясь, расставит в банках по столам и подоконникам. Обзеленели травой, камышом и осокой берега Шегарки. Вот и картошку посадили. Радость Алены устоялась, ровное настроение овладело ею. Последние дни мая, подступает лето, а летом ей и совсем будет покойно, хорошо. Весна, лето, до осени далеко…

Отвлекаясь от дум, Алена встала с крыльца, поглядела из-под руки за деревню — не едет ли, не идет ли кто в Жирновку, но никого не было видно. Погожий субботний день сентябрьский подымался в зенит, было уже почти двенадцать часов, и Алена, походив по ограде, сняв с бечевы просохшее белье, поразмыслив, решила не идти сегодня на Косари за шиповником, а начать копать картошку, не дожидаясь мужа, не дожидаясь двадцатого числа. Шиповнику она наберет позже, в последних числах сентября. Чем дольше держится на ветках ягода, тем лучше вызревает, если не вымочит ягоды дождями, тогда он прямо на кустах начинает портиться, чернеть. Шиповнику, рябинки, боярки Алена так или иначе заготовит на зиму, много ли нужно, можно и вообще обойтись, а с картошкой следует поторопиться, ну как внезапно потянут дожди, копайся тогда в грязи — случалось и такое.

Алена взяла два ведра — одно для мелкой картошки, второе для крупной, взяла четырехрожковые вилы с короткими крепкими рожками, вилами этими навоз выбрасывали из скотного двора, и пошла через огород по стежке, в самый дальний край его, к пасеке. Весь огород кругом близ городьбы усажен был в один рядок подсолнухами, и по обе стороны стежки, образуя коридор, подсолнухи росли. Два дня назад Алена ходила по огороду с ножом, с мешком, срезая спелые шляпки подсолнухов, затем выколотила из них в ограде семечки, рассыпав ровным слоем на тесовой крыше по брезенту, просушить. Остались среди будыльев шляпы позднего цвета, недозрелые еще, да те, что выклевали воробьи. Их-то и задевала сейчас Алена плечами, держа вилы в опущенной левой руке, ведра — в правой.

Дойдя до отделяющей огород от пасеки городьбы, за которой в траве стояли ульи, Алена опустила возле городьбы ведра, сама повернулась лицом к огороду, оглядывая его, как бы размышляя, откуда удобнее начинать, а начинать надо было с последнего ряда, за которым она и стояла спиной к городьбе.

С вилами в руках Алена отошла в угол огорода к крайней лунке крайнего ряда, примерилась вилами, отступив чуть от лунки, чтобы не проткнуть рожками картофелину, не поранить ее, оцарапав, надавила на колодку вил правой ногой, глубоко вгоняя рожки в податливую землю, а потом нажала на черенок вил, выворачивая картофельный куст с ботвой, с клубнями, с землей. Это называлось — подкопать ряд. Можно обойтись и без вил, сразу выдергивать ботву из лунки, разгребать лунку руками, выбирая картошку, но бывает, земля затвердеет к концу лета, ногти тут же забьет землей, пальцы быстро устанут, заболят. А с вилами куда как легче, осторожничая, приноровись, редко попадешь рожком в картошину, а ежели и зацепишь какую, то, не жалея, с мелкой откинешь — свиньям.

Так она подкопала десять рядов, а после этого, прислонив к городьбе вилы, без труда уже стала выдергивать из вывороченных лунок ботву, отряхивая ее от земли, картошин, державшихся на тонких белесых корнях, складывая ботву в кучу за спиной, разгребая руками лунки, выбирая картошины, крупные — в одно ведро, мелкие — в другое, высыпая наполненные ведра в два отдельных вороха на чистую, взрыхленную вилами землю.

Огород был сухой, в меру удобрен навозом, ухожен, картошка уродилась добрая, это было видно и по ботве еще в начале августа, когда Алена на выбор тревожила некоторые кусты, добывая по одной-две картошины из каждого куста — варила молодую. Молодая картошка никогда не бывала водянистой, но и не настолько рассыпчатой, чтобы рассыпаться в кастрюле, превращаясь в кашу, она трескалась, оставаясь целою, широкими сахарными трещинами, а тонкая нежная кожица по краям трещин слегка заворачивалась. Молодую картошку обычно варили к ужину, и вкусна же она была с маленькими, свежепосоленными грибками-груздками, с малосольными или свежими огурчиками, с холодной, из погреба, простоквашей.

Приученная матерью с самых ранних лет к разной работе, сначала в избе к венику и тряпке, к плите, к стирке, а позже — к работе на дворе — к огороду, грядкам, работе полевой, и не оттого, что матери тяжело справляться было, нет, исстари велось так — человек жив работой; умея делать все, что необходимо делать женщине-крестьянке, бабе, как выражаются по деревням, делая все добросовестно, выделяла Алена работу и для души, а вся остальная — была обыденной работой, без которой немыслим ни один прожитый день, немыслима вообще жизнь человека деревенского.