Подруги

Врач был маленький, тонкий в кости — вылитый эльфик. Он ей понравился. Уж он-то много раз видел, как умирают люди.

Он сказал, какие у нее шансы на то, чтобы сохранить ребенка, избежать выкидыша. Пятьдесят на пятьдесят, не отчаивайтесь, сказал, — и она не отчаивается.

Однако к вечеру чаша весов качнулась, счет изменился — не в ее пользу.

Сильная боль. Да, это схватка. Уже прошла, но боюсь, что шансы теперь — сорок против шестидесяти. А впрочем, мало ли как еще может повернуться! Выше носик, девочка. Тем не менее он вызывает «скорую помощь».

Внезапное кровотечение так же внезапно прекращается. Тридцать против семидесяти. А ее так красит беременность. Кожа больше не шелушится, прекрасный цвет лица, на душе — мир и покой. Даже волосы сделались послушными и обрамляют ее лицо шелковистыми кольцами. Матери она ничего не сказала. Раз в кои-то веки восстала против того, чтобы нагрянула мать и все перевернула.

Снова боль, и на этот раз у Марджори искажается лицо. Она площе вытягивается на кровати. Двадцать против восьмидесяти, считает врач. Бедное крошечное дитя, как оно рвется на свободу — или, может быть, это ее потрясенная душа изгоняет его, не в силах более дарить ему приют? Как знать. Ясно одно, такому маленькому не выжить. А «скорая» все не едет. Сбилась с пути и никак не отыщет ее дом.

Снова кровь, схватка, стоны.

Десять против девяноста.

Пять против девяноста пяти.

Один против девяноста девяти.

Ноль против ста.

Прощай, малыш. Ага, вот и ты.

Жизнь обрывается.

За Грейс в этом смысле, конечно, никому не угнаться. Грейс убивает. Грейс делает аборты — шутя. Вроде как зуб выдернуть, говорит. Она заранее предвкушает это удовольствие. Так драматично, мужчина мается, наркоз — сплошной восторг, просыпаешься с полным ощущением, что перерыва во времени вовсе не было. Чудо! Марджори полагает, что, если бы Грейс в свое время исполнила волю отца и согласилась смотреть за своим маленьким братишкой, Стивеном, она едва ли впоследствии предавалась бы с таким азартом истреблению жизни в самом зачатке. Я, Хлоя, склонна думать, что тут прежде всего сыграл роль тот милый способ, каким Кристи вытравил из Грейс материнский инстинкт. Ибо некогда Грейс этим инстинктом обладала — она дикой волчицей выла по украденным у нее детенышам.

Я это слышала. Вот почему я воспитываю за нее Стэнопа, и вот почему Оливер мне это разрешает. Мы понимаем, отчего сама Грейс — не может. Мы наблюдали, как это совершалось.

Мне, Хлое, видеть мертвых не приводилось. Приводилось стоять у гроба, и думать о том, кто там лежит, и казнить себя за это. Я бы десять детей завела, будь на то моя воля, не противься этому Оливер и собственный здравый смысл. Ответом на смерть служит жизнь, еще и еще раз жизнь, потому-то нашей планете и грозит перенаселение. Во всяком случае, так утверждают.

Бросай ты Оливера, говорит Марджори. Разводись, говорит Грейс. Спасайся, пока не поздно, говорят они в один голос. Да только не очень по ним заметно, чтобы сами они обрели для себя спасение…

45

Иниго говорит, что, хотя ему завтра идти в школу, он подождет, пока не поспеет boeuf-en-daube. В школу он ходит последний год. Если кончит с отличием, поступит в Йоркский университет. Иниго вырос, в восемнадцать лет его поздно учить, как себя вести, когда есть, как одеваться, как преуспеть в этом мире — короче, учить его чему-либо поздно. Он распоряжается собою самостоятельно. Он хорошо сложен, с приметной, яркой внешностью, отцовским ястребиным носом, упругой черной шевелюрой — нестриженой и оттого образующей вокруг головы шарообразный курчавый ореол — и синими жесткими глазами. Он играет в регби.

От Хлои Иниго, судя по всему, оторвался окончательно. Папочкин сын, а от матери только принимает услуги. Хлоя досадует на него. Он, кажется, считает Оливера молодцом, что тот залучил к себе в постель Франсуазу — сына Оливер тоже посвятил в свои отношения с нею, придерживаясь того взгляда, что с молодежью следует быть откровенным в интимных вопросах, и Хлоя подозревает, что, слушая вдвоем пластинки или удя рыбу, они, похохатывая, делятся друг с другом опытом — ну ты, дескать, даешь, греховодник.

Хлое обидно. Для того ли она его растила? Учила понимать, прощать, терпеть, любить, воспитывала так заботливо, с такой открытой душой, терпимостью, вниманием? И что же? Вырос похотливым хищником, как мужчины ее поколения! Так что на Иниго ей тоже уповать не приходится.