Читаем Поднимается ветер… полностью

…он не мог попасться солдатам случайно! Попросту — не мог. Деревенька в северной оконечности Алайского горного хребта стояла достаточно уединенно, от Ублийского тракта ее отделял десяток миль проселочной дороги, шедшей через холмы. До ближайшего замка тоже было далеко. Два пристава и сопровождавшие их солдаты, все — в цветах Алларэ, попросту не могли заглянуть сюда случайно, да и не стали бы ненароком заехавшие, — скажем, на ночлег, — служивые обыскивать деревню. Проповедника искали, а, значит, кто-то его выдал. Среди тех, кто притворялся верными, нашелся предатель, отправивший донос в ближайший замок или в расположенный у тракта городишко Левер. Три дня он провел в деревне, отдыхая после долгого и трудного пути по зимней дороге, а на четвертый явились солдаты. Отсюда до замка — день пути верхом, до Левера — как раз два; это если на крестьянской лошади. У солдат кони намного лучше, так что могли успеть и из Левера. Удивило другое: с приставами не приехал священник. То ли в занюханном городишке не нашлось никого из Блюдущих чистоту или хотя бы Бдящих братьев, то ли монахи понадеялись на силу оружия и не захотели отправляться в путь по гололедице. Спасаться бегством было бесполезно. Перекрыта и дорога, и обе тропинки через холмы. Деревенька с коротким и обычным для герцогства Алларэ названием Ле притулилась на горном склоне. Вниз не уйдешь, а вверх, в горы, без снаряжения зимой отправится только безумец. Проповедник не стал прятаться. Поняв, что его ищут, он сам вышел навстречу приставам, хоть староста Ле и его хлопотливая жена пытались удержать адепта Истины, умоляли его укрыться в подполе, чтобы ночью уйти из деревни; но он уже понял все: что был предан, что солдаты не уйдут без добычи, а если ему все же удастся ускользнуть, то всех жителей деревни допросят с пристрастием, и староста выдаст тайну. Крестьяне темны разумом и трусливы: при виде Блюдущих чистоту они покаются в чем угодно, расскажут все. Нельзя было этого допустить. Сын старосты еще не успел уехать из Ле с важным посланием владетелю Роне, истинному Верному. Тряпица с шифрованным посланием пока что будет храниться среди полотенец и скатертей в доме старосты, и седмицу или две спустя парень уедет, якобы по делам, а там уж и передаст Роне секретное послание. Приставы в зелено-желтых мундирах не удивились его покорности; должно быть, были предупреждены и о том, что глашатай Истины не унизится дракой. Его надежно связали и посадили на лошадь перед сержантом, командовавшим отрядом. Не били, даже не обыскивали — впрочем, приди приставам в голову эта мысль, ничего бы они не нашли. В котомке, которую пристав забрал себе, была лишь деревянная миска с щербатыми краями, ложка, которую он вырезал на привале, огниво и тряпица с солью. Под линялыми лохмотьями и добротным, но явно с чужого плеча, плащом, он тоже ничего не прятал. Единственная важная вещь осталась в сундуке старосты, а приставы осмотрели дом, но не стали перетряхивать лари и комоды. Мощный мохнатый жеребец монотонно перебирал ногами. Руки проповедника были связаны перед грудью, достаточно туго, но не так, чтобы пережать сосуды — солдаты знали свое дело. За пояс он был привязан к луке седла. Сбежать пока не было никакой возможности, и человек в некогда черной, а теперь серо-бурой одежде задремал под размеренное движение лошади. Иногда ветер слишком резко дул в лицо, бросал пригоршни острых маленьких снежинок, и тогда проповедник открывал глаза. Вокруг тянулся унылый зимний пейзаж, серый и скучный, знакомый наизусть. Обледеневшие камни, наполовину прикрытые снегом холмы, прихотливо разбросанные валуны, покрытые мхом и посеребренные инеем. Низкое, мрачное небо, нависшее над самой головой. Спину грел сержант, а руки мерзли, но не было возможности спрятать их под плащ, и проповедник вновь пытался задремать, чтобы не чувствовать холода и рези в подставленных ветру руках… Везли его, как он скоро понял, в замок Лиго. До поздних сумерек процессия ехала по дороге то рысью, то, в скользких и ненадежных местах, шагом, пока наконец не добралась до замка. В темноте было невозможно разглядеть место заключения, но человек и без того знал, на что похож замок Лиго. Высокая стена, служившая защитой уже не от врагов, но от зимнего ветра; мрачная квадратная глыба с высокой башней; во дворе — конюшни и прочие постройки. Все замки в окрестностях Алайских гор походили друг на друга, как две капли воды. Проповедника без лишних расспросов, практически не обращая на него внимания, посадили в стоявший на дворе сарай, примыкавший к конюшне. Здесь было чуть теплее, чем снаружи; пол застлан соломой, окна забраны решетками и ставнями, тяжелая дверь закрывалась изнутри на засов. Сбежать, учитывая, что и под окном, за дверью выставлены посты, невозможно. На первый взгляд. Немного позже солдат принес здоровенную миску с жареной требухой и кашей, кувшин горячего вина. Проповедник, равнодушно сидевший в углу с тех самых пор, как ему развязали руки и толкнули на солому, не пошевелился. Солдат и не ждал ни благодарности, ни протеста — он просто поставил свою ношу у двери и ушел. Немногим позже человек все же поднялся и взял миску. Зимняя ночь в плохо протопленном сарае, сложенном, как и все здесь, из камня, требовала своего. Еду нужно было употребить, пока она не остыла, а половину вина — оставить до полуночи. Насытившись — на вкус он не обращал внимания по старой привычке пренебрегать всем суетным и пустым, — он выхлебал треть кувшина, отставил его и вернулся в свой угол. Проповедник начал молиться. Ладони его, как и полагалось адепту Истины, были сложены так, чтобы правая лежала поверх левой, обхватывая ее в рукопожатии. Он долго взывал к Господу, пока не был услышан. Между ладонями потеплело, а потом начало жечь, и проповедник понял, что Создатель снизошел к его мольбе.

Перейти на страницу:

Похожие книги