Подмога придет!

Однако наблюдательный Семен Ильич не ошибся. И когда из-за превратившегося в каменный холм разрушенного здания появился до боли знакомый угловатый силуэт, старлей даже как-то слегка расслабился… ну, образно говоря, конечно. Поскольку всерьез расслабляться при появлении немецкого среднего танка, вооруженного 7,5-см пушкой KwK 40 L/43, знаете ли, смахивает на однозначную склонность к суицидальному поведению. Лишь бы сейчас наводчики не сплоховали, зевнув фрица, – на что способен обученный экипаж панцерваффе, морпех знал не понаслышке. Но, очень на то похоже, не сплоховали и не зевнули. «Единичка» тормознула, не решившись пулять с ходу. Башня сделала пол-оборота, и автоматическая пушка выдала первую, пока еще пристрелочную очередь. Удачную, кстати: лобовая броня Pz-IV расцвела короткими вспышками попаданий и росчерками рикошетов, скорее всего, без пробития. Насколько помнил старший лейтенант, лобовая защита у «четверки» – миллиметров пятьдесят, что по корпусу, что по башне. Бортовая – около тридцати, что при стрельбе с дистанции меньше полукилометра уже дает хоть какой-то, пусть и достаточно эфемерный, шанс.

Собственно, он еще там, на борту БДК, об этом говорил – мол, даже не старайтесь пробить, сносите гусянки, гасите приборы наблюдения, старайтесь вывести из строя орудие. А еще лучше – и если будет возможность произвести прицельный выстрел – сразу бейте из ПТРК. Но с последним – без фанатизма, поскольку запасных выстрелов к «Конкурсу» всего по четыре штуки на машину, да и быстро перезарядиться, сменив отстрелянный транспортно-пусковой контейнер новым, под немецкими пулями не получится. Судя по всему, наводчик-оператор первой вступившей в бой бэхи оказался внимательным слушателем, поэтому вторая очередь пришлась уже по ходовой. Со вполне ожидаемым результатом: гусеницы немецких танков даже обычное 14,5-мм ПТР уверенно рвало, что уж говорить про вдвое больший калибр? Фрицу не то что гусянку раскатало, расколошматив на отдельные траки, так еще и ведущую «звездочку» привело в полную профнепригодность. Крутнувшись на месте, панцер замер, окутавшись сизым дымом работающего на холостых оборотах движка. Вот тут бы самое время долбануть ракетой, но граненая башня уже пришла в движение, нащупывая противника, и пришедший в себя – точнее, осознавший, что сейчас произойдет, – Алексеев заорал в микрофон:

– Коробка-раз, ходу! Три секунды, две!!!

Мехвод не подвел, и бээмпэ резко дернулась, задним ходом уходя, практически выпрыгивая, из вражеского прицела. Вовремя – фашистский наводчик тоже выстрелил, запоздав буквально на какое-то мгновение, и бронебойный лишь чиркнул по наклонной крыше МТО, снеся фару и волноотражательный щиток и подняв невысокий фонтан щебня в недалеких руинах. И тут же бортовая броня вражеского танка снова полыхнула десятками высверков: слегка припозднившаяся «двойка» вышла во фланг, с ходу ударив длинной очередью. Насколько фатальными оказались (и оказались ли вообще) эти попадания, старлей так никогда и не узнал. Поскольку добравшийся до позиции Валька Семенов не стал выяснять, загасили ли бэхи вражеский танк или нет – в реальном бою на подобное, как правило, просто нет времени. Поэтому он разложил гранатомет в боевое положение, поднял мушку и стойку диоптрического прицела, выдернул из корпуса ударно-спускового механизма чеку и выстрелил, привычно поместив контур цели в прицельное поле. После чего панцеркампфваген тупо перестал существовать вместе со всем экипажем – кумулятивная граната угодила прямиком в боеукладку, о точном расположении которой морской пехотинец, если уж начистоту, даже и понятия не имел.

– Нормально отработал, тарщ командир? – задыхаясь, выпалил Семенов, привалившись спиной к куцему огрызку кирпичной стены, за которой укрывался старший лейтенант. Догнавший товарища Иванов бросил на землю отстрелянный тубус, показав Валентину затянутый перчаткой кулак:

– В следующий раз сам таскай! Сказано ж было, с собой забирать!

– Нормально, – согласился Алексеев. – Ты куда вообще целился-то?

– Так просто по контуру, – отдышавшись, пожал плечами морпех. – Что там той брони? Полста миллиметров, максимум восемьдесят на последних модификациях.

– Экой ты у нас знаток панцерваффе, оказывается, – хмыкнул старлей.

– Так он все свободное время в «танчики» режется, – жизнерадостно заржал Иванов. – Как фриц полыхнул, орать начал: «есть пробитие, экипаж погиб, машина уничтожена». Накрыло Вальку, мама не горюй! Видать, оттого и пустую трубу выкинул, вместо того чтобы с собой прихватить.

Степан промолчал, понимающе усмехнувшись: еще б не накрыло! Впервые в жизни спалить реальный танк – это вам не два пальца об асфальт, как говорится. Сам, помнится, офигел, чтобы грубее не выразиться. Так офигел, что аж в госпитале с контузией оказался, когда боекомплект рванул. А потом как-то пообвыкся. Особенно когда сам внутри подобной бронекоробки покатался да из пушки пострелял…