Подмога придет!

– Вижу, – кивнул Степан, припомнив, что это нагромождение сгоревших до остова, изрешеченных тысячами пуль и осколков железнодорожных вагонов он уже видел. Не воочию, понятно, а на старых хроникальных фотографиях времен… ну, собственно, понятно, каких именно времен. Один из них вроде бы даже установлен в качестве памятника на местном мемориале. – И карту помню. Добро, принял. Да, сержант, если под обстрел попадем – мигом с брони и залегаете, мы маневрируем и прикрываем огнем. Только помните, что нам изнутри ни хрена не видно, так что под колеса не суйтесь. У бээмпэ, что следом идут, обзор еще хуже, имей в виду.

– Не переживайте, товарищ командир, – хитро усмехнулся тот. – Нас сюда с Кавказа перебросили, все обстрелянные да опытные. Справимся. Еще и вас, случись что, прикроем.

– Договорились, – мотнул головой Алексеев, ныряя обратно в люк и захлопывая крышку. – Санька, давай чуток правее, видишь, фонариком сигналят? Там снова притормозишь, подхватим нашего провожатого, не пешком же ему нам дорогу показывать.

– Вроде бы… – сдавленно буркнул мехвод, подворачивая штурвал и слегка увеличивая скорость.

Обернувшись назад, Степан оглядел сидящих в десантном отсеке бойцов. Его бойцов, принадлежащих двум разным временам, но по прихоти военной судьбы оказавшихся в одном бронетранспортере. Разведчиков. Сержанта Васильева, ефрейтора Старостина, рядовых Семенова и Иванова. Старшину Левчука, старшего сержанта Баланела, ефрейтора Ивченко и красноармейца Аникеева. Сводное отделение морской пехоты. На один – вот этот самый – бой.

Как так получилось? Благодаря фрицам, решившимся на достаточно авантюрный прорыв, понятно. Впрочем, обо всем по порядку…

Борт БДК «Новочеркасск», 22 февраля 1943 года

– Вот это и есть местный гальюн, Семен Ильич, пользуйся на здоровье. Потом бойцов сопроводишь, чтобы по кораблю не шарились, у них, как я понимаю, тоже на клапан давит. Дорогу запомнил? Ну и хорошо, а я пока…

Степан не договорил, прерванный ожившим динамиком внутренней связи:

– Капитану Руденко, старшему лейтенанту Алексееву, лейтенантам Рукину и Бределеву – немедленно прибыть к командиру корабля.

– Во, слышишь, Степа, тебя вызывают, видать, случилось чего, – невозмутимо прокомментировал Левчук, с интересом разглядывая устройство корабельного санузла. – Ты беги, старшо́й, а до кубрика я и сам дотопаю, не заблужусь. И по секретному кораблю тоже зазря шариться, как ты выражаешься, не стану.

– Ага, давай, – рассеянно хлопнув товарища по плечу, Алексеев рванул в направлении боевой рубки. Пытаясь по дороге угадать, что же такого экстренного могло произойти, коль срочно потребовался не только комроты, но и все трое взводных. Наверное, из Москвы какой приказ пришел или даже Серега с новой информацией из той же самой столицы неожиданно вернулся.

Как выяснилось немногим позже, когда Степан торопливо откозырялся корабельному командованию и ротному, он не угадал. Никакого приказа Ставки не было. А было сообщение о внезапном немецком контрударе в направлении района цемзаводов и идущих там тяжелых боях. И просьба командования Закавказского фронта и Черноморской группы войск о помощи в купировании прорыва. Подписанная, что немаловажно, сразу обоими командующими, генералом армии Тюленевым и генерал-лейтенантом Петровым, которые – учитывая сам факт полученной радиограммы, – вероятнее всего, уже были в курсе того, откуда именно появился БДК. Хотя последнее вовсе не факт: им тоже могли озвучить версию про Тихоокеанский флот и прибывший оттуда новый десантный корабль с ротой морпехов и «экспериментальной» техникой на борту, оттого и попросили помощи.

Из всего услышанного старлей сделал два вывода.