Подлинное искупление (ЛП)

— Позволяешь порицанию… чувству вины пожирать тебя заживо, — она посмотрела мне в глаза. — Винишь себя в событиях сегодняшнего дня. Это всё твой брат. Именно это он всегда с тобой и делал — манипулировал тобой. Даже сейчас, после смерти, он каким-то образом повесил на тебя случившуюся катастрофу, и ты с готовностью взвалил себе на плечи бремя этой вины.

— Потому что это правда. Я виноват.

Белла молча смотрела на меня. Она начала медленно и плавно раскачивать бедрами. Я закрыл глаза и прислонился лбом к ее лбу. Белла высвободила одну руку у меня из ладони и провела ею по моим волосам. Затем приблизилась губами к моему уху.

— Тогда я освобождаю тебя от этой вины. Если тебе нужно, чтобы тебя простили, позволь мне подарить тебе это прощение.

Ее бедра задвигались быстрее, мое тело реагировало на неослабевающий ритм. Но потом я заплакал, я, черт возьми, заплакал, когда она снова повторила свои слова.

— Я прощаю тебя, малыш. Прощаю тебя за то, что ты сделал.

От нахлынувших эмоций у меня сдавило горло. Дыхание Беллы стало рваным и прерывистым.

— Райдер, — прошептала она, и ее сердце забилось мне в грудь грёбаной симфонией. — Райдер.

Ее рука сжалась у меня в волосах. Я напрягся всем телом и, резко выдохнув, толкнулся в неё сильнее. Белла застыла в моих объятиях и, выгнув спину, прижалась ко мне грудью. Она вскрикнула мне в шею, притянув меня к себе так близко, насколько это вообще было возможно.

То, как запульсировала вокруг меня ее плоть, толкнуло меня за грань. Не в силах больше сдерживаться, я вонзился в нее еще три раза и проревел о своем высвобождении. Мой голос был резким и надтреснутым, ослабшим после сегодняшнего дня. Когда я кончил, она зарылась рукой мне в волосы и прошептала:

— Я тебя прощаю. Я люблю тебя. Пришло время стать свободным.

Я уткнулся головой в подушку. На какое-то мгновение из сознания испарились все лица и голоса. Там остались только мы.

— Я люблю тебя, — прошептала Белла.

— Я тоже тебя люблю, — глухо сказал я. — Ты единственное хорошее, что было в моей жизни. В итоге, ты оказалась тем раем, который я искал. Ни вера, ни молитвы… только ты… только ты.

Лицо Беллы озарилось любовью, и она заёрзала подо мной. Я вышел из нее, и она свернулась калачиком. Она обняла меня за пояс и положила голову мне на грудь. Я поигрывал с ее влажными волосами, и ее теплое дыхание овевало мне кожу.

В комнате стояла тишина. Словно прочитав мои мысли, Белла произнесла:

— Люди в баре затихли… наверное, тоже пошли спать.

— Да, — ответил я.

Белла подняла на меня сонные глаза.

— Спи, малыш. Завтра все станет лучше. С восходом солнца всё всегда меняется к лучшему. Солнце принесет новый день. Облегчит бремя твоей души.

От ее слов у меня сжалось сердце. Ее начало клонить в сон. Прежде, чем ее глаза закрылись, я сказал:

— Спасибо, Белла. Спасибо тебе за твою любовь… за все это. Ты даже не представляешь, как много для меня значишь. Каким внутренним покоем ты меня наполнила.

— Спасибо тебе, — она улыбнулась. — Спасибо, что спас мне жизнь.

Через несколько минут Белла уснула. Ее дыхание стало глубоким и размеренным, и я понял, что она крепко спит. Но я не смыкал глаз. Я наблюдал за тем, как сверкающие снаружи молнии становились всё ярче, и откуда-то издалека приближалась гроза. Дождь все громче барабанил в окна, а над нами грохотал гром.

Я посмотрел на стоящие на столе часы и тяжело вздохнул. Мне нужно было уходить. Я осторожно переложил Беллу со своей груди на матрас. Когда она вдруг заворочалась во сне, я замер, но ее дыхание снова выровнялось. Я посмотрел на женщину, завладевшую моим сердцем. Я жадно вглядывался в ее черты. Пытаясь сохранить в памяти каждую ее частичку.

Я никогда не забуду эту ночь. Мне никто в жизни никогда искренне не говорил, что любит меня. Десять букв, три простых слова, которые врезались мне в душу с мощью и разрушительной силой кометы.

— Я люблю тебя, — прошептал я, желая сказать это снова. — Тебя ждет счастье, детка. С этого момента только хорошее. Только свобода.

Я тихонько прокрался в ванную и поднял с пола свою кожаную одежду. Меня ничуть не волновало, что вся она была в засохшей крови. Очень скоро это не будет иметь никакого значения.

Выбираясь из комнаты, я не нашел в себе сил взглянуть на Беллу. Я и не вспомнил о рубашке. Мои ноги были босыми. Когда я проходил через бар, он показался мне городом-призраком — опрокинутые, недопитые стаканы, не доигранные партии в бильярд.

Я покинул клуб через задний выход и вышел во двор. Под теплым проливным дождем я направился по полосе газона. Ноги провалились в мокрую, илистую землю. Волосы прилипли к спине.

С каждым шагом я представлял себе Беллу. И улыбался. Улыбался всей той жизни, что ее ждёт. Всему тому, чем она будет заниматься, что увидит… человеку, которого она полюбит. И хотя мне была невыносима мысль о том, что она будет делать все это без меня, любя кого-то другого, это наполнило мое сердце таким покоем, какой я никогда в жизни и не мечтал ощутить.

Белла свободна… она в полной безопасности.

Это было здорово.