Подлецы и герои

– Что пригорюнился, пан коммандер? – прозвучал голос четного.

Сотник даже вздрогнул.

– Да так… Кубыть, привиделось чего. Мысли недобрые.

– То плохо.

– А откуда ты слово это знаешь – пригорюнился?

– Богу знамо… У русских слышал.

– Слышал, значит… Теперь послухай меня. Ты ведь служил? Карту читать умеешь?

– То есть так.

– Тогда вот что. Работать придется не одну ночь, потому что мы не знаем, кто когда и как пойдет. Ты сколько человек выделить можешь?

Четный воевода подумал.

– Войков двадцать будет. Сам понимаешь, днем работать, а ночью по лесу шарахаться – не дело.

– Не дело. А как вы шарахаетесь?

– Так то ж не каждый день. И не такими группами. Войков десять – и добре. На ту сторону большой группой не пройти.

– Добро. Значит, формируешь две группы. По десять человек в каждой. Смотри на карте.

Сотник развернул карту, где он уже прикинул план операции.

– Вот лазы – где проще всего пройти через границу с той стороны. О той стороне информация неполная – если знаешь, где находятся лагеря, военные объекты, можешь нанести. Лишним точно не будет.

Серб взял протянутый карандаш, покрутил его в пальцах, потом, припоминая, начал наносить расположение известных ему объектов по ту сторону границы. Велехов отметил, что четный и в самом деле служил, – информация наносилась армейскими условными обозначениями, очень четко.

– Все?

– Все не упомнишь, пан коммандер.

Сотник «приложился» к карте, к новой информации, чтобы прикинуть, где проще всего пересекать границу – не только проще, но и быстрее всего, – от лагерей и военных объектов. Теперь таких лазов было всего одиннадцать.

– Все мы враз не перекроем. Сил у нас хватит на один, максимум два коридора. Начнем вот с этих двух, потом пойдем дальше. План такой. Вы перекрываете два соседних коридора, но располагаетесь так, чтобы не быть обнаруженными. Ваша задача – просто оставаться незамеченными и, когда пойдет группа, сообщить об этом нам – группе перехвата и группе огневой поддержки и маневра, которые будут в глубине территории. После того как группа прошла незамеченной, ваша задача – объединиться и отсечь ей пути к отступлению. Не скрою, опасно, тем более что приходится принимать во внимание возможность подхода подкреплений со стороны Австро-Венгрии и удара в спину с целью деблокирования попавшей в засаду группы. Но с нашей стороны – во-первых, две бронемашины, причем способных работать и ночью. Во-вторых, при перестрелке время будет играть за нас и против них. Я никого не стану предупреждать – чтобы не допустить утечки, но, сам понимаешь, при перестрелке все поднимутся. Это наша земля, а не их.

– Наша-то наша… Пан коммандер, а если на арнаутов наткнемся?

– Арнаутов?

– Ну, контрабандистов. Их так между собой называют.

– Мабуть, так албанцев раньше называли.

– То есть так. А теперь и эти… так друг друга называют, прижилось.

Сотник подумал. Раскрывать сам факт засадных действий на границе не хотелось. С другой стороны, и пропускать тоже как-то…

– Ты первым работаешь – тебе и решать. Хочешь – работай, не хочешь – пропускай. Мы пропустим, но сообщим в тыл о проходе, чтобы их дальше взяли. Добро?

– Добре. То есть добре…

– Да не совсем добре. Вернее – совсем не добре. Ты как своих головорезов маскировать собираешься?

– Камуфляж. И костюм такой… лохматый.

– Не пойдет. У них серьезное оборудование зараз есть, коли плохо обернется – попластают всех. На позиции выходи еще днем и засветло. Машины – свои, я тебе транспорт не дам, чтобы маскировку не нарушать. Отроешь окопы, неглубокие – как получится, в общем – и осторожнее с землей, не рассыпай ее, а относи в стороны. Дальше. Возьми с собой воды. Нарви травы, возьми с собой веток – на месте лучше не ломать. Сделаешь что-то типа загородок, набьешь травой и польешь водой. Так, чтобы каждый в окопе был укрыт этой самой загородкой, с мокрой травой. И еще… пусть каждый пленкой накроется на всякий случай.

– Работы много… – с сомнением проговорил серб, – не управимся.

– Тогда возьми еще несколько человек – в помощь, если не управишься. Как сделаете, пусть они уходят к нам на позиции, будут в составе маневренной группы. Но сделать – надо, если не хочешь, чтобы как в прошлый раз.

Серб думал долго. Оно и понятно – за ним, в отличие от того же сотника, не натасканные на боевую работу волки. За ним – местное ополчение, которому еще здесь жить. У каждого сербского четника здесь дети, жена, семья – и ему, командиру, если он потеряет своих людей, подставит их под огонь ради непонятно чего, потом жить рядом с ними, с семьями, потерявшими отцов, мужей, кормильцев. Жить рядом с немым укором в глазах, с немыми вопросами: за что, почему? Сербы не казаки и тем более не русские, их мало, и каждый – на счету. Они – все, что осталось от некогда большого и сильного южнославянского народа, – изгнанники с родной земли, живущие милостью на чужой. Но если ты живешь на чужой земле достаточно долго, она становится твоей, не правда ли? А не защитить родную землю – грех.

– Добре, – окончательно решил серб, – командуй. С нами Бог.