Подготовка к исполнению замысла

Он чувствовал неловкость, что из-за работы потерял связь с хорошим человеком, а только когда понадобилось, вспомнил про него. Не чокаясь, выпили.

— Как живешь, Петр Петрович? Как здоровье? Дети? — поинтересовался после первой.

— Все в порядке Григорий Васильевич. Работаю. Скриплю помаленьку. Пенсии дожидаюсь, — отвечает с грустной улыбкой.

— Давно мы не встречались. Все дела …, — задумался высокопоставленный гость и продолжил интересоваться: — Ты все так же на судостроительном?

— Куда деваться? Там, только в юридическом отделе тружусь, старшим юридическим консультантом, — отвечает хозяин и разливает по второй.

— Чего так? — удивляется Романов.

Работа в Первом отделе ему казалась более престижной для бывшего сотрудника КГБ.

— Попросили, — отвечает без объяснения причин.

— Так ты еще в действующем резерве находишься? — догадывается Григорий Васильевич.

— Ты же знаешь, что у нас бывших не бывает. Как при лысом сократили, так и числюсь, — грустно сообщает.

Романов по долгу службы знал, что наряду со штатными сотрудниками КГБ существует многочисленный контингент бывших сотрудников, которые выполняют те же функции по охране интересов государства, работая на должностях гражданских специалистов на предприятиях и в организациях внутри страны и за рубежом. Эти сотрудники числились в действующем резерве КГБ.

— Почему туда? — не понимает гость.

— Разбаловался народ. Расслабился. Жить стали хорошо и спокойно. А некоторые хотят жить еще лучше. Хапают и ртом и ж…пой. Не боятся ничего. Совсем страх потеряли. Сталина на них нет. Ты же знаешь — наш завод строит суда на экспорт. Поставляем в страны СЭВ и дальнего зарубежья. Зачастую необходимо юридическое сопровождение поставок. А это валюта, импорт, спекуляция и контрабанда. Капиталистические соблазны. За каждую командировку такие бои разворачиваются! Ты представить себе не можешь. Наши юрконсульты — «белая кость». Рабочих и простых инженеров ни во что не ставят, — в сердцах высказался Петр Петрович о наболевшем.

— Узнаю Петра Петровича, — с улыбкой отметил Романов и уже серьезно отметил: — У меня тоже хватает любителей красивой жизни и роскоши. Борюсь по мере сил и возможностей. Только все равно с каждым годом таких становится все больше и больше. Сколько старых друзей потерял, когда сынков пинком под зад гнал с должности. А чего на меня обижаться? Воспитывать надо было своих отпрысков в свое время, — закончил с раздражением. — Ты надеюсь, не поверил слухам о царском сервизе на свадьбе Наташи? — поинтересовался у старого друга.

— Если бы я тебя не знал, — отмахнулся.

Замолчали, задумавшись каждый о своем. Романов не знал, как приступить к своей просьбе. Наконец, хозяин заметил нерешительность гостя, пошевелился в кресле и предложил:

— Говори уж, Григорий Васильевич, зачем тебе понадобился старый волк, который одной ногой на пенсии. Ведь не просто так вспомнил обо мне и заставил прогуливать работу.

Не сразу высокопоставленный гость заговорил, все еще сомневаясь.

— Ты слышал про маньяка, который несколько лет насиловал девочек, прикрываясь удостоверением сотрудника милиции? — спросил Романов вместо ответа.

— Я считал, что это слухи. Как о привидениях Петра или одноглазого Потемкина на Невском, — удивился Петр Петрович. — Что, действительно есть такой? — заинтересовался, подавшись вперед.

— Был, — думая о другом сообщил гость и продолжил: — Петр Петрович, я хотел, чтобы ты выполнил мою неофициальную просьбу. — Скажи мне правду, пожалуйста! Ты обо всем должен докладывать своим кураторам? — задал неожиданный некорректный для сотрудника органов вопрос.

Услышать подобное от Члена Политбюро Ксенофонтов не ожидал и растерялся. Поднялся и подошел к окну, раздумывая, как ответить. Повернулся и, глядя в лицо Романова уверенно сообщил:

— Если я узнаю о чем-то, наносящем вред государству, то сообщу обязательно. О том, чем я занимаюсь в свободное от работы время, докладывать не обязан. Надеюсь, ты Григорий Васильевич не попросишь совершить чего-то незаконное. Хотя ради Родины готов и на это.

— Ради Родины и Партии, я готов отдать жизнь, — торжественно заявил Романов. — Я о другом хотел тебя попросить. Мне неофициально поступило письмо от некоего Соловьева, проживающего в небольшом провинциальном городке другой области. В нем он сообщил про Ленинградского маньяка, которого наша милиция не могла поймать несколько лет. Его жертвами стали несколько десятков девочек у нас и в других городах Союза. Благодаря этому сообщению маньяк задержан. Соловьев так же сообщил, что придумал песню «Дорога жизни» и хочет подарить ее городу. В письме были стихи о блокаде. Я не большой специалист в поэзии, но эти стихи меня тронули. Но не это главное. Я решил поощрить этого человека, и мне хотелось бы предварительно узнать о нем все. Вдруг тот окажется сообщником маньяка или не достойным награды. Действовать желательно, не привлекая внимания самого Соловьева. Тебе, как оперативному работнику это не составит труда. Я мог бы попросить тебя перейти на работу в наш аппарат Обкома, но думаю, не все зависит от тебя в выборе места работы.