Подари мне надежду

– Я тебе уже говорил, что у неё есть имя. А что касается Лизы. Да, я любил её, но Лиза давно ушла от меня и сделала выбор в пользу другого мужчины, и я принял этот выбор. Я встретил женщину, которая дала мне возможность взглянуть на любовь другими глазами. Не внешняя оболочка меня покорила в ней, и ты напрасно видишь в ней дурнушку, потому что Маша очень красива. Она покорила меня своей добротой и искренностью, нежностью и кротостью. Она необыкновенный человек с израненным телом и душой. И поверь, за то непродолжительное время, что мы с ней общаемся, она дала мне гораздо больше нежности и ласки, чем все женщины, которые были рядом со мной долгие годы.

– Ну что ж, вам мужчинам виднее. Иногда и дурнушки могут быть хороши в постели.

Ростислав подскочил на ноги.

– Мама, откуда в тебе эта современная тенденция мерить всё посредством постели? Неужели, только постель является основополагающей в отношениях между мужчиной и женщиной? Ведь ты сама строила свои отношения с отцом не на этих принципах.

– Раньше было другое время, а сейчас я вижу, что творится перед моими глазами и знаю нынешних девиц. Не мне тебе рассказывать, ты и сам это знаешь не хуже меня.

– Вижу, и именно поэтому, когда встретил Машу, понял, что она уникальная женщина, затерявшаяся редкая жемчужина в этом жестоком мире. Хотя зачем я говорю, это тебе. Ведь ты уже чётко выстроила в своей голове мнение относительно неё, – он развернулся и медленно направился на выход.

– Куда ты идёшь? – женщина догнала его уже на пороге дома.

– Ухожу. Думаю, сегодня нам будет с тобой, тесно находится под одной крышей в этом доме, – Ростислав ослабил узел галстука и вышел на улицу, закрывая за собой дверь.

Ирина Александровна смотрела ему вслед, как он медленно удалялся по дорожке сада мимо своей машины и вышел на улицу, не закрыв калитку. Она взяла телефон и попыталась набрать его, но спустя несколько звонков наткнулась на отсутствие связи и его отключённый смартфон.

Полонская вернулась на кухню и, выключив подгоревшие на сковороде котлеты, нервно отбросила деревянную лопатку на стол и, закрыв лицо руками, расплакалась.

****

Ростислав покинул такси и, поднявшись по ступеням, протянул швейцару платиновую карту гостя и когда тот, улыбнувшись, открыл перед ним дверь, медленно прошёл внутрь помещения.

– Ростислав Андреевич, добрый вечер! Вот уж гость дорогой, не чаял вас увидеть, – появившийся перед Полонским хозяин его некогда любимого ресторана, в его изысканной манере разговаривать стоял с улыбкой на лице.

Чопорная внешность последнего истинного аристократа в строгом, пошитом на заказ элегантном костюме, начищенных до блеска туфлях и уложенных волосок к волоску классической стрижке.

– Здравствуйте, Вениамин Борисович. Давно не был, вы правы. Некогда. Скажите, можно мне столик? Желательно подальше от музыкантов и никого не сажать в компанию.

– К сожалению, у меня сегодня полный аншлаг. Приглашённые джазовые музыканты дают концерт и в зале ни одного свободного столика, но моя ложа свободна. Сегодня я не ждал гостей, поэтому…

– Отлично. Мне, пожалуйста, меню, как обычно, и коньяк двойную порцию.

– У вас что-то случилось?

– Да, случилось.

– Понимаю. Проходите, пожалуйста. Сейчас подадут аперитив и закуски, а горячее придётся, как всегда, немного обождать.

Ростислав согласно кивнул и прошёл в зал.

Обилие публики в дорогих костюмах и вечерних платьях поражало своим многообразием. Он медленно шёл через зал к винтовой лестнице на второй этаж, где находилась ложа хозяина ресторана. По дороге кивал в знак приветствия многочисленным гостям, которые здоровались с ним. Но ему казалось, что он никого из них не узнает.

Поднявшись по ступенькам, опустился за стол, и сразу же сняв крышку с хрустального графина, плеснул в стакан большую порцию коньяка. Последние события нескольких дней прорвали плотину его привычного спокойного душевного состояния, и впервые в жизни с времён юности, ему захотелось напиться. Ведь именно тогда он сделал это в первый и последний раз.

Причину, почему сделал это тогда, уже не помнил, а сейчас… Сейчас просто хотелось забыться хоть на один вечер от всего того, что навалилось в последнее время, и что постоянно пытался залатать то в одном, то в другом месте. Всё падало из рук и разбивалось вдребезги, а он пытался реанимировать, склеивать и возрождать к жизни. Но когда сегодня после разговора с Урбениным осознал, что Маша больше не желает разговаривать с ним. Понял, что склеивать больше ничего не получается, потому и уехал из дома, где больше был не намерен выслушивать материнские проповеди.

Ростислав поднял глаза на официанта, который заботливо выставлял перед ним тарелки с закусками, но они его не интересовали. Он не мог сейчас впихнуть в себя ни кусочка этой изысканной трапезы. Полонский делал большие глотки коньяка из бокала и, придвинувшись ближе к перилам балкона, смотрел на музыкантов, расположившихся в углу зала.