Под знаком Софии

Англия и Австрия хранили нейтралитет. Однако каждая из этих держав наблюдала за борьбой турок и русских, ожидая исхода смертельной схватки. Султан Абдул-Хамид вынужден был признать превосходство европейцев в военном искусстве и пригласил на службу французских военных инженеров и офицеров. Намереваясь начистить до блеска истертую монету Оттоманской Порты, Абдул-Хамид І приступил к реформам, но государству было не до реформ. Султан оказался между двух огней – с одной стороны племянник, Селим III, стремился занять престол, с другой – империи угрожало тайное греческое общество, Гетерия.

В итоге Абдул-Хамид не мог навести порядок даже в Истамбуле, который упрямые греки вот уже три столетия подряд называли Константинополем. В прошлом смиренные провинции Оттоманской Порты, а ныне – осиные гнезда бунтовщиков: Сирия, Египет, Грузия не признавали власть султана.

Заговоры, доносы, пытки и казни… Абдул-Хамиду приходилось заниматься не реформами, а тайным сыском. Диван тайного сыска неусыпно следил за всеми, кто мог нанести вред султану и особенно за вероломными греками. Недаром в Истамбуле говорили – лукав, как грек. От наследников былой эллинской славы можно было ожидать любых козней.

О диване тайного сыска подданные султана говорили только шепотом – возвысить голос никто не осмеливался. Сыщиков подбирал сам великий визирь. Агенты должны были щупать пульс толпы – подслушивать, подглядывать и доносить… Шеф тайного сыска Халиль-Хамид давно уже следил за клефтами – Гавриилом Ригасом и Георгием Хадзекисом. Когда заговорщики появились в Истамбуле, их немедленно арестовали и подвергли допросу с пристрастием. Георгий Хадзекис под пытками не произнес ни слова, а Гавриил Ригас не выдержал нечеловеческих мучений и рассказал Халиль-Хамиду о последней из Палеологов – Софии Скарлатос Маврокордато де Челиче. Впрочем, его судорожный шепот, прерываемый воплями и стонами, едва ли можно было назвать рассказом… Однако и этого оказалось достаточно для того, чтобы Халиль-Хамид немедленно отправился с докладом к султану. Несчастный Гавриил Ригас умер под пыткой, а Георгий Хадзекис взошел на эшафот.

Главу тайного сыска султан всегда принимал в особом кабинете, в стенах которого постоянно текла проточная вода. Из-за шума воды никто не мог подслушать секретных разговоров султана.

– Да кто она такая? Откуда взялась? Уже два века, как Высочайшая Порта не слыхала о воскресших ромейских властителях… И тут появляется крестьянка, которую называют ромейской царевной! – Абдул-Хамид был вне себя от ярости.

– Повелитель, мои люди по крупицам собирали истину. – Халиль-Хамид давно не видел султана в таком гневе и приготовился на коленях просить о милости. – Эта девочка вместе с семьей жила на острове Хиос. Потом мать и приемный отец увезли ее в Истамбул. Приемный отец девчонки – Максим Глявоне – купил кабачок в квартале Пера, она – прислуживала посетителям. Без сомнения, семье Глявоне помогала Гетерия. У этого кабака давно была репутация притона мятежников. Одному из моих людей там даже разбили голову – то ли горшком, то ли тарелкой!

– Наследница ромейских императоров, воспитанная в деревне и подающая стряпню на стол! – расхохотался султан. – В Истамбуле принцессе не нашлось пристанища даже среди фанариотов. Едва ли она умеет читать и писать.

– Иоанн Маврокордато сказал, что ее учили грамоте, – уточнил Халиль-Хамид.

– Мой повелитель, – продолжил Халиль-Хамид, – В квартале Фанар о ней ничего не знают. И Маврокордато отрицал свое родство с этой Софией Скарлатос.

– Мы хотим поговорить с ним, – потребовал султан.

– Повелитель, прикажи меня казнить, – сыщик, как куль, упал в ноги к султану. – Арестованный не сможет поговорить с тобой. Этот неверный не выдержал пыток и отдал душу шайтану.

– Тогда нужно уничтожить семью Глявоне! – решил султан.

– Слушаюсь, мой повелитель, – визирь осмелился поднять глаза на султана.

– Только, – продолжил Абдул-Хамид, – мы не хотели бы, чтобы чернь связывала смерть этих Глявоне с сегодняшней казнью. Ведь глашатаи уже объявили о раскрытом заговоре. А тут новые заговорщики! Народ должен верить своему повелителю и его слугам.

– Повелитель, в том уголке Истамбула, где расположен кабачок Глявоне, ежегодно бывает несколько пожаров. Слишком много деревянных построек, и дома теснятся, как люди на базаре, – Халиль-Хамид осмелился подняться с колен. – Так почему бы кабачку не сгореть – вместе с людьми? Никто и не подумает связывать это с сегодняшней казнью.

– За дело, – завершил аудиенцию султан, – утром мы хотим услышать хорошие новости… Да славится имя Аллаха!

Глава 9 Исповедь Максима Глявоне