Под знаком Σ

Под маской авгура разразился приступ кашля.

— А кто такой этот Скрытый? — спросил он, совладав с горлом. — Твой воображаемый друг?

— Воображаемые друзья живут до пяти лет, вообще-то. Я разве не рассказывал тебе про Скрытого? Ну, когда ты обследовал меня вчера?

— Не припоминаю.

Гай серьёзно задумался.

— Хм, ну, может и нет.

— Расскажи сейчас, если, кхе-эм, не секрет?

— У меня нет своих секретов, — последовал категоричный ответ. — Он — моя прошлая жизнь, понял? Тот, кем я был тогда. Обитает здесь, — палец Гая коснулся виска, — в темноте за глазами. Я зову его Скрытым, потому что он не хочет выходить на свет.

Авгуру Крови потребовалось несколько секунд, на размышления.

— И кем же был, этот Скрытый, позволь узнать?

— Сказано же было, — мальчик пошёл в сторону дверей, — что цезарем! Правда, должность называлась иначе: генеральный секретарь, но суть одна! В прошлой жизни я был цезарем.

Он вышел из лаборатории, но почти сразу же заглянул обратно:

— А! И ещё я был самым сильным спиритом на планете. Вале, авгур, я пошёл, есть очень хочется!

Гай отправился на поиски братьев. Немного подумав, решил искать в гимнастическом зале западного крыла и угадал, — уже на подходе стали слышны звуки тренировки. Когда он вошёл, Гней Юниор отжимался в вертикальной стойке на руках, а Тит как безумное веретено вращался на кольцах. Отец следил, скрестив руки на груди.

— Ты наконец-то решил присоединиться?

— Вообще-то нет, я есть хочу.

— Что ж, вам действительно следует отдохнуть сегодня. Твои братья, впрочем, слишком увлеклись, пробуя новые силы.

Гай почесал в затылке.

— Ну, они не делают ничего, чего раньше не могли.

— Ты невнимателен. Я сказал «новые силы», а не «новые умения». Тит на кольцах уже час и не чувствует усталости, отжимания Гнея перевалили за тысячу.

— А обычно он устаёт за четвёртой сотней, да…

— Заканчивайте.

Юниор оттолкнулся от пола в последний раз, подлетел так высоко, что кувыркнулся в воздухе и встал на ноги. Тит тоже спустился через сальто.

— Показушники, — тихо хмыкнул Гай.

— Омойтесь и идите есть. Ваша мать желает видеть, что испытание пройдено успешно.

Как только отец ушёл, Гай подобрался к пьющему воду Титу.

— Ну, как вы?

— Лучше, чем ты, — ответил брат.

— В этом ничего нового нет, — совершенно не обиделся Гай. — Никаких… э-э-э… странных ощущений?

— Например? — спросил Гней Юниор, стирая пот с лица.

Гай неуверенно пожевал нижнюю губу, прежде чем решиться:

— У меня такое чувство, будто голова не на месте…

Тит зло усмехнулся:

— Да нет, как была в заднице, так и осталась!

— Эх брат, какой же ты хороший! Не пойму даже, отчего тебя все ненавидят?

— Vae! Hoc te paenitebit, cacator![13]

— Заткнись, — процедил старший брат, его тело окуталось красной короной и во все стороны пахнуло жаром доменной печи. — Что значит «не на месте»? Ты не собираешься вдруг сдохнуть от внутренних повреждений?

Гай пожал плечами:

— Не знаю… Вроде бы я здоров, но что-то изменилось, как будто… как будто органы внутри переставили… как-то так.

— Хватит отнимать наше время, — отмахнулся Тит. — Если даже объяснить не можешь…

Но Гай не отстал.

— А помнишь как-то раз несколько лет назад, когда тебя не было дома, я без разрешения вошёл в твою кубикулу?

— Помню, и что? — прищурился средний брат.

— У тебя там много интересных штук, которые ты не показываешься, потому что жадная жопа…

Скорость, с которой Тит выбросил вперёд руку заставила бы позавидовать и атакующую змею, но в Гае тоже кипит кровь Сатурна, так что он успел уклониться и продолжил:

— Так вот! Я всё положил на место! Всё! Но когда ты пришёл, сразу же пошёл искать меня!

— И хорошенько проучил! — Шипя, Тит попытался поймать Гая, однако, тот принялся скакать как заяц от охотничьего пса.

— Ага! У тебя эйдетическая память, ты заметишь, даже если сдвинуть твою вещь на волосок! А я сейчас чувствую, что внутри меня что-то… сдвинули на волосок! Но не знаю, что!

— Когда закончите играться, проветрите, — бросил Гней Юниор, направившись в лаватрину.

Почти сразу после этого Тит оставил попытки, показал Гаю жест «убью тебя» и тоже пошёл мыться. Младший брат остался наедине со своими невнятными переживаниями, он принялся ощупывать тело, неосознанно пытаясь установить причину беспокойства, но быстро пришёл к выводу, что это просто психическая реакция на то чувство, что зародилось в глубине.

Когда он вошёл в лаватрину, братья уже давно ушли через другую дверь, — в раздевалку. Гай повернул бронзовый маховик, сверху из лейки потекла горячая вода, на стенной мыльнице нашёлся розовый брусок. Мылясь, и напевая, он с удовольствием жмурился, а когда смыл пену и посмотрел вниз, с удивление заметил странное, — от ступней растекались какие-то тёмные пятна. Встав на одну ногу, он внимательно изучил подошву и нашёл что между пальцами осталась какая-то бурая грязь. Она в основном вымылась, но не вся.

— И когда это я успел походить босяком?

Задумчивый Гай вышел в раздевалку и обнаружил, что в ней нет ни одного полотенца и даже нечем прикрыться. Наверняка Тит постарался, при своём великом уме он всегда был такой мелочный…

— Penis canis.