Под знаком полумесяца

Ариф поступил в индустриальный институт и стал очень неплохим специалистом в области новых технологий. И почти сразу ему предложили работать в военной разведке. Тогда наша страна нуждалась именно в таких специалистах. И он стал лейтенантом в двадцать четыре года. Потом старшим лейтенантом. В тот период его и нашел Кафаров. Он искал специалиста подобного профиля для своей особой группы, которая выполняла очень деликатные задания. И ему удалось уговорить Арифа Салимова перейти в эту группу. Он достаточно скоро получил звание капитана.

В тот вечер мы просидели почти до часа ночи. И когда он повез меня домой, я впервые пожалела, что сегодня ночью дочь остается у меня вместе с мамой и я не могу пригласить моего сослуживца подняться ко мне на чашку кофе. Потом были еще встречи, пока однажды мы не выехали на совместное задание. У нас были сведения, что с группой наркоторговцев границу должен перейти связной группы террористов, которые действовали в наших северных районах. Нам поручили его вычислить.

Не стану рассказывать, как в течение трех суток вместе с пограничниками мы ждали эту группу на границе. Было холодно, тревожно и очень неуютно. Ну а потом появились эти ребята. Нас было только восемь человек, а их оказалось больше двадцати. Выяснилось, что наш информатор неправильно сообщил. Террорист шел не с двумя контрабандистами. А с группой в двадцать человек. Как говорят в таких случаях, почувствуйте разницу. Но мы обязаны были остановить эту группу. И мы их остановили. Из наших восьмерых погибли трое. Еще двое, в том числе и Ариф, были ранены. Из двадцати прорвавшихся погибло четырнадцать. Остальных мы задержали, включая нашего связного террористической группы. При этом Ариф заслонил меня от пули, успев оттолкнуть в тот самый момент, когда в меня почти в упор стрелял один из контрабандистов. Пуля попала ему в плечо. А я застрелила негодяя, вернув ему долг за своего друга.

Ариф пролежал в больнице больше месяца, и все тридцать два дня, которые он там находился, Кафаров не разрешал мне навещать моего друга, который фактически спас мне жизнь. Мне дозволялось только звонить ему по мобильному телефону и молчать. Мы уже научились узнавать друг друга по дыханию, ничего не произнося, мы разговаривали друг с другом. Так продолжалось достаточно долго. А потом его выписали из больницы, и через сутки я позвонила ему, чтобы встретиться. И, уже не сдерживаясь, поцеловала его в губы. Кажется, он был готов к моему порыву, так как не только не удивился, но и ответил более долгим поцелуем. А потом мы поехали в гостиницу и сняли там номер. Грубо нарушив все мыслимые правила конспирации. Но в тот момент нам было наплевать и на все правила конспирации, и на все строгие запреты Микаила Алиевича. Мы наслаждались нашим общением, и нам было хорошо.

Конечно, мы понимали уязвимость нашего положения. И прекрасно сознавали, что не имеем права продолжать наши встречи. Но мы были свободными людьми, и останавливаться нам просто не хотелось. И тем более прекращать наши отношения. Поэтому мы продолжали встречаться, понимая, что рано или поздно об этом узнает полковник Кафаров, и ему могут не понравиться наши отношения.

Когда меня отправили дежурить в детский садик, Ариф дежурил в другом детском саду под видом оператора интернет-компании, который проверял состояние компьютерной связи. Если вспомнить, то все ждали нападения именно в его детском саду. И я больше всего волновалась за Арифа и его команду. А оказалось, что самым уязвимым местом был наш детский садик, куда послали дежурить меня. А нападавших оказалось двое. И Ариф перепугался более других за меня, считая, что я могу не справиться. Ведь у меня была маленькая дочь, а вокруг были дети, и он справедливо боялся, что я не смогу стрелять в таком окружении. Чтобы не подставлять детей под выстрелы негодяев. И в тот вечер он приехал ко мне домой, хотя мама с дочерью и со своей сестрой, моей тетей, были в нашей квартире. Нарушая все правила конспирации, он поднялся к нам и позвонил в дверь. А когда я вышла, молча обнял меня, и мы простояли так довольно долго, пока моя мама не открыла дверь, выходя на лестничную площадку, чтобы выяснить, почему я не возвращаюсь в квартиру.

Ариф признался мне, что потребовал у Кафарова разрешить ему лично участвовать в освобождении детского сада, когда узнал о том, что я оказалась в числе заложников. Полковник ему, конечно, отказал. И самое неприятное, что наверняка заподозрил нас в неформальных отношениях. После отъезда Арифа мама как бы невзначай заметила мне, что этот молодой человек ей понравился. Она была достаточно тактичной женщиной и не стала меня расспрашивать – кто он такой и как долго я с ним знакома. Просто заметила, что ей понравился этот молодой человек, прекрасно понимая, что я не смогу долго молчать и обязательно расскажу ей о наших встречах.