Под знаком кометы

К богатеньким (аристократам и буржуа) при этом я относилась как повар к кроликам и цыплятам, миленьким живым существам, предназначение которых – быть зажаренными в кипящем оливковом масле. А чего их жалеть – они-то ради своих прибылей тоже никого не жалеют. Зато местный простой народ сделался непосредственным предметом заботы донны де Гусман. Никто не выделял так много денег на благотворительность, как одна взбалмошная заокеанская графиня. На самом деле средства, конечно, были не мои, а русской Загранразведки, но это было неважно, потому что там не жалели денег на создание нужных политических настроений в соседних странах, а Венгрии, как выяснилось позже, и вовсе отводилась особая роль.

Однажды, в конце сентября, в мой дом вошел человек, которого местный венгерский бомонд теперь знает как испанского кабальеро весьма прогрессивных взглядов – Хосе де Оцеро. Он предъявил настолько весомые верительные грамоты, что я сразу взяла его к себе управляющим. Сложно жить одинокой молодой графине без сильного мужского плеча… Но когда я узнала его поближе, Хосе стал мне не только помощником в финансовых и хозяйственных делах, но и личным другом. А потом мы стали любовниками… Впрочем, еще увидев впервые этого человека, я уже тогда поняла, что между нами непременно что-то будет. Наверняка и у него тогда промелькнула эта мысль: об этом свидетельствовал желтый блеск, зажегшийся в глубине его глаз, который он тут же поспешил потушить. Но как бы он ни старался скрыть свой мужской интерес, женское чутье сложно обмануть… Он вообще напоминал мне хищника, молодого тигра – что-то было в нем дикое, необузданное, до поры до времени дремлющее под оболочкой благовоспитанного сеньора. Меня сильно влекло к нему, и, конечно, он не мог этого не заметить.

Словом, Хосе, с его горячим темпераментом, совершенно затмил несбыточные мечты о господине Мартынове. Да и как личность, Хосе еще более велик и многозначен, чем господин охранитель из будущего, и именно с Хосе я впервые стала по-настоящему счастлива как женщина.

В прошлой жизни мы – эсерка Дора Бриллиант и эсдек Коба – наверное, вовсе не смогли бы встретиться, а если бы и встретились, то между нами сразу же вспыхнули бы бессмысленные и бесплодные споры о том, чей метод борьбы за народное счастье вернее. Впрочем, у Савинкова я бы, пожалуй, долго на свете не зажилась. Большая часть тех, кто доверился его руководству, заканчивали жизнь либо на виселице, либо с бомбой на теракте, абсолютно бессмысленном с точки зрения развития революции. И потому, когда я узнала о смерти этого человека, сердце мое осталось холодным. Гори он в аду, мерзкий мизерабль, губитель душ невинных девиц, которые летели на его отравленную славу, будто мотыльки на пламя свечи! Теперь, когда Савинков умер, душа моя окончательно успокоилась. С прошлым покончено навсегда. Я – новая, и я живу!

С товарищем Хосе у нас все по-другому. Мы с ним состоим в одной организации, исповедуем одни и те же идеалы, делаем одно дело, а по ночам делим одну постель. Ох уж эти жаркие ночи на смятых простынях, когда двое, становясь одним целым, в утомлении засыпают, переплетаясь руками и ногами… Именно эти бурные предреволюционные ночи оставили во мне будущую сестренку или братишку малыша Алекса, отчего я тоже оказалась весьма счастлива.

Тем временем над Венгрией сгущались тучи, гремел гром, а в отдалении уже лязгала металлом война. Гроза была все ближе. То, что началось как бунт венгерских элит против переустройства государства Габсбургов на федеративный лад, превращалось в ожесточенную межнациональную войну, в которую на стороне Хорватии ввязались Сербия и Россия. Оказалось, что в далекие времена, лет двести назад, Венгрии достался кусок сербских земель, и теперь это маленькое, но очень дерзкое королевство потребовало их обратно. А чего бы не потребовать, если за их спиной стоял старший русский брат и непринужденно поигрывал шипастой дубиной-моргенштерном. Убиение в Черноморских проливах Больного Человека Европы глазами газетных корреспондентов наблюдал весь мир, и одного это должно было хватить для того, чтобы венгерская элита покорно склонила голову и добром выполнила все условия своего императора и русской царицы.

Но добром не получилось. Прогремели выстрелы, пролилась кровь, а венгерское правительство распорядилось уничтожать в приграничной зоне все селения с нелояльным невенгерским населением. Я могу сказать, что премьер-министр Андраши в таком случае действовал как слабый человек, поступающий назло своему противнику, даже если и во вред себе. Хосе потом лично мне наедине на пальцах ног объяснил, что такое монархическая версия Соединенных Штатов Европы, в которую хотел перестроить свое государство несчастный Франц Фердинанд, и почему эта идея является утопией чистейшей воды.