Под тенью Феникса

Не знаю, читал ли ты Ницше… Читал? Да, раньше он был очень популярен у молодежи. Так вот, он на полном серьёзе считал, что плохим, то есть злым может быть только сильный человек. Не знаю, как он ухитрился прийти к такому выводу, но если мы вспомним, что Ницше всю жизнь находился под каблуком у сестры и завершил свой путь в сумасшедшем доме, то многое проясняется. Чёртов философ-артиллерист не был титаном духа, но почему-то полагал себя образцом совершенного человека, и таким образом включал все свои слабости в образ белокурой бестии, понимаешь? И опять-таки, он не говорит «злые люди», он говорит «плохие». А что такое плохие люди? Это как вещь, к примеру, ботинок. Если он «плохой», значит, он некачественный – либо сделан погано и начинает расползаться уже после первого дня носки, либо просто раздолбанный до такой степени, что толку от него ноль, одни проблемы. Значит, плохой человек это бракованная личность, третий сорт, незрелый либо сломленный характер. Это я всё обдумал и понял, конечно, намного позже. А тогда я просто сидел на обочине дороги и ненавидел весь мир, так резко и внезапно показавший мне свою звериную морду. Мир, который за пределами детской комнаты и площадки для игр оказался таким глупым и жестоким.

Идти вперёд пешком было тоже глупо, но ничего другого мне попросту не оставалось. Просто переть без конца вперёд по этой трассе, покуда остается еда и передвигаются ноги, до горизонта и дальше. Может быть, я увижу человека, который не окажется «плохим» и поможет мне. Или смогу найти что-то, что сможет сделать мой план добраться до Остина хоть немного более реальным. Может быть, может быть. Голая, пустая надежда – это много или мало? По меньшей мере, уже кое-что.

Вначале я хотел продолжать свой путь налегке, без ставшей ненужной кучи металла со спущенными колесами. Надуть их ртом, как воздушный шарик, нечего было и пытаться: я как-то видел, как нечто подобное пытался сделать соседский мальчик Джереми, но всё закончилось тем, что он отколол себе кусок зуба о вот ту металлическую трубку с резьбой, к которой присоединяется насос, и убежал в слезах домой.

Я даже прошёл вперед по дороге метров пятьдесят или сто, но потом вспомнил свою ближайшую точку назначения, автозаправку. А ещё вспомнил, что однажды, пока отец заправлял бак, я видел, как к компрессору подкатил велосипедист в пёстрой футболке и в этом нелепом велошлеме и начал подкачивать себе колеса, причём управился с этим делом он в несколько секунд, а затем поехал дальше, ничего никому не заплатив. Значит, и я могу поступить так же! Сколько оставалось идти до заправки, я всё так же не имел никакого понятия, но это был самый ближний объект, который я тогда мог себе представить, и потому казалось, что путь до неё предстоит действительно не самый дальний.

Так я решил вернуться за велосипедом и дальше катить его в руках. Делать это оказалось гораздо труднее, чем казалось поначалу. Я шёл заметно медленнее, чем мог бы это делать налегке, плюс к тому же намного сильнее уставал, из-за чего приходилось периодически останавливаться и отдыхать. Есть не хотелось, но я всё же слопал половину бургера скорее для самоутешения и развлечения, о чём тут же пожалел, ибо идти стало ещё сложнее. Появилась идея опустить на велосипеде седло и дальше ехать как на самокате, отталкиваясь ногами от земли, однако и она нисколько не облегчила мою задачу – спущенные шины, касаясь асфальта под нагрузкой, начинали зажёвывать сами себя. Так что я вцепился в рукоятки и катил проклятое железо вперёд, привнося разнообразие в свой тупой труд тем, что время от времени переходил с правой стороны от руля на левую и наоборот. Хайвэй был всё таким же пустынным, и никаких звуков кроме слабого шелеста ветра, слышно не было, сколько я не вертел головой в надежде засечь рокот мотора.

Не могу даже предположить, как долго это продолжалось. Естественно, мне казалось что прошла целая Вечность, или даже три Вечности… Пока на горизонте не показались очертания строения. Красивый фигурный логотип на высоком столбе можно было рассмотреть даже с такого большого расстояния. Да, это была та самая заправка, которой я грезил с самого утра. Нет, я не побежал вперед и даже не прибавил шаг. Я шёл так же спокойно и размеренно, наслаждаясь тем, как неотвратимо приближается моя цель. Никуда ты, милая, не денешься. Ближе и ближе. Медленно и верно. С каждой минутой здание заправки приближалось, увеличивалось и обрастало деталями – как выяснилось, не самого приятного характера. Можно было различить, что угол здания обвален, а сквозь окна знакомым манером проглядывало небо. Потом под ногами стал попадаться мелкий мусор в виде кусочков камней и металла, многие из которых были закопчены. Я поднял одно стёклышко и повертел его в руках, от чего вся чернь перешла на пальцы. Любому дураку, а уж тем более и семилетнему ребенку, стало бы ясно, что заправка взлетела на воздух по всем традициям боевиков, с грохотом и в облаке пламени.