Под стеклянным колпаком

Мы прошли через какую-то калитку и закрыли ее за собой. Перед нами простиралась пустынная площадка для гольфа, а за ней — несколько деревьев, растущих на небольшом холме, и я почувствовала, что вся обстановка в своей заброшенности мне бесконечно знакома: загородный клуб, танцевальный зал и сад с одним-единственным сверчком.

Не знаю, где точно мы находились, но это был один из богатых пригородов Нью-Йорка.

Марко достал тонкую сигару и серебряную зажигалку в форме пули. Он вставил сигару в рот и щелкнул зажигалкой. При свете вспышки его лицо с резко очерченными тенями выглядело одиноким и измученным, как лицо изгнанника.

Я не сводила с него глаз.

— А кого вы любите? — спросила я.

Целую минуту Марко в ответ не произносил ни слова. Вместо этого он просто открыл рот и выпустил синий клуб дыма.

— Великолепно, — произнес он в конце концов и расхохотался.

Клуб плыл по воздуху, расширяясь и расплываясь, во тьме он казался призрачным.

— Я влюблен в собственную двоюродную сестру.

Я даже не удивилась:

— А почему же вы на ней не женитесь?

— Это исключено.

— Почему же?

Марко поежился:

— Мы слишком близкие родственники. Она собирается уйти в монастырь.

— А она красивая?

— С ней никому не сравниться.

— А она знает, что вы ее любите?

— Разумеется.

Я помолчала. Вся ситуация казалась мне совершенно нереальной.

— Если вы любите ее, то когда-нибудь сможете полюбить и другую девушку.

Марко швырнул сигару себе под ноги.

Затем яростно раздавил ее.

Земля заворчала и отозвалась в моем теле тихим испугом. Грязь брызнула вверх и испачкала мне пальцы. Я решила было встать, но Марко взял меня за плечи и не позволил этого сделать.

— Но мое платье…

— Твое платье! — Грязь взметнулась в воздух и забрызгала плечи. — Твое платье! — Лицо Марко зависло вплотную над моим. Капли его слюны попали мне на губы. — Твое платье черное, и грязь тоже черная, так что все в порядке.

И он бросился на меня, словно хотел прогрызться сквозь мое тело и зарыться в грязь.

«Сейчас это случится, — подумала я. — Сейчас это случится. Если я просто буду лежать и не стану сопротивляться, то сейчас это случится».

Марко вцепился зубами в бретельку моего платья и разодрал его до пояса. Я увидела, как тускло заблестела в ночи голая кожа. Она казалась бледным пологом, разделяющим двух непримиримых противников.

— Сука!

Это слово обожгло мой слух.

— Сука!

Туман у меня перед глазами рассеялся, и я смогла обозреть все поле сражения разом.

Я начала царапаться и кусаться.

Марко вжимал меня в землю.

— Сука!

Я ударила его по ноге каблуком-шпилькой. Он приотпустил меня, почувствовав резкую боль.

Я сжала руку в кулак и со всей силы ударила его по носу. Ощущение было такое, будто я ударила по броне боевого корабля. Марко сел. Я заплакала.

Марко достал белый носовой платок и приложил его к носу. По бледному батисту, как чернила, расплылась густая тьма.

Я пососала соленые костяшки пальцев.

— Я хочу к Дорин.

Марко посмотрел в сторону площадки для гольфа.

— Я хочу к Дорин. Я хочу домой.

— Суки, все суки. — Марко, казалось, беседовал сам с собой. — Дает или не дает — а все сука.

Я постучала его по плечу:

— Где Дорин?

Марко хмыкнул:

— Пойди на автостоянку. И поищи на задних сиденьях.

Затем он сплюнул себе под ноги:

— Мой бриллиант.

Я встала на ноги и подняла с земли накидку. А потом пошла прочь. Но Марко вскочил и преградил мне дорогу. Затем провел двумя пальцами по все еще кровоточащему носу и шлепнул меня ими по обеим щекам. На них появились кровавые пятна.

— Эта кровь — плата за мой бриллиант. Верни мне его.

— Я не знаю, где он.

Хотя я, конечно же, прекрасно знала, что бриллиант находится в моей бальной сумочке и что, когда Марко на меня накинулся, сумочка улетела, как ночная птица, и шлепнулась куда-то в грязь. Я начала подумывать, чтобы отвлечь его отсюда, а затем самой вернуться и поискать ее.

Я понятия не имела о том, сколько может стоить такой бриллиант, но сумма, конечно, была изрядной.

Марко обеими руками сдавил мне плечи.

— Скажи мне, где он, — произнес он с расстановкой, делая упор на каждое слово. — Скажи мне, где он, или я сверну тебе шею.

И вдруг мне стало на все наплевать.

— Он в моей сумочке. С отделкой из черного гагата. Где-то здесь, в грязи.

Я ушла, пока Марко на четвереньках ползал по земле, ища во тьме маленький сгусток тьмы, именуемый сумочкой, в котором скрывался от его раскаленных яростью глаз свет бриллианта.

Дорин не было ни в танцевальном зале, ни на автостоянке.

Я старалась оставаться в тени, чтобы никто не заметил травинки и грязь, налипшие мне на платье. Голые плечи и грудь я прикрыла черной накидкой.

К счастью для меня, танцевальный вечер уже подходил к концу, и люди целыми компаниями покидали зал и шли на автостоянку. Я приставала с просьбой подвезти, пока в конце концов не нашла свободное место в машине, подбросившей меня до центра Манхэттена.

В призрачный час между полной тьмой и рассветом солярий на крыше «Амазонки» был совершенно пуст.