Под стеклянным колпаком

— Но разве вам не приходит в голову, что когда-нибудь ваша шайка изменит вам, подло вас предаст? Ведь за вашу голову заплатят огромные деньги. Говорят, что вопрос об этом поднимался не раз в международном комитете. Бандиты могут соблазниться золотом и прощением всех преступлений. Быть может, некоторые уже скучают по земле.

Лицо Оскара Дайбна приняло сатанинское выражение.

— Я обезопасил себя на этот случай. Конечно, в их преданность я не верю. Это тигры на цепи, это подлые, трусливые хищники, которых я держу на парфорсном ошейнике. Но если когда-нибудь они вздумают меня предать, в самую последнюю минуту я взорву «Дракон». Сам, своими руками, устроил я адский прибор, о котором не знает и мой любимый Фриц. Достаточно нажать кнопку, и от воздушного судна, от всех нас, останутся мельчайшие осколки, обрывки мяса.

Роза задумалась. Новая мысль озарила ее сознание.

— А мне вы откроете тайну?

— Зачем?

— Быть может, вы не успеете сделать это, вас схватят, свяжут. А ведь ваша гибель будет и моей гибелью. Меня ненавидят и не пощадят.

— Но ведь мы ничем не связаны до сих пор. Вы — сильная, энергичная девушка, сумеете постоять за себя. Испугает ли вас шайка бандитов, когда вы не испугались ее атамана? Вот если бы… — заговорил Оскар Дайбн прерывающимся голосом, — если бы вы согласились… у меня не было бы от вас тайн…

В эту ночь Роза узнала роковую тайну убийцы Кондратия Невеселого.

Европа с трепетом ожидала восхода солнца в день, назначенный Оскаром Дайбном для исполнения его «повелений». Все было готово к страшной, неслыханной в истории человечества борьбе. Германия, невольная виновница появления на свет воздушного пирата, первая держава, обреченная в ультиматуме на разгром, решила встретить врага в окрестностях Берлина, куда были стянуты армии всех государств Европы, где были устроены искусно скрытые батареи, и в тысяче ангаров ожидали сигнала для взлета аэропланы и дирижабли.

Но прошел день, другой, прошла целая неделя, а «Дракон» не появлялся.

Умы стали уже успокаиваться. В газетах высказывались предположения, что воздушный пират отказался от своего безумного замысла, или… этому хотелось так верить!.. «Дракон» погиб от какой-либо случайной причины.

Отсутствие известий за последнее время о воздушном судне, казалось, подтверждало это предположение.

Неожиданно, в ночь на 3-й день Пасхи, когда люди, среди торжественных празднеств, почти уж забыли об Оскаре Дайбне, получилась ошеломляющая телеграмма из Парижа.

«Дракон» появился, весь освещенный огнями, над городом, разрушил Эйфелеву башню и, не причинив другого вреда, промчался далее на восток.

На утро 4-го дня пасхальной недели, воздушный корабль уже был около Берлина и тихо опустился над полем, где были заготовлены орудия смерти и десятки тысяч людей готовились пожертвовать собой. Словно дразня, издеваясь над людьми, «Дракон» остановился всего на высоте 30 метров. Раздался грохот электрических пушек, с оглушающим треском рассыпались молниями огненные шары. Перчатка была брошена — бой начался. Загремели сотни орудий, осыпая «Дракон» разрывными снарядами, взвились аэропланы, медленно поползли вверх дирижабли. И с них посыпался град бомб…

Все видевшие начало боя были поражены изумлением: снаряды разрывались на расстоянии 15 метров от «Дракона», видимо, не причиняя ему никакого вреда, а сам воздушный пират еще и не начинал нападения и висел неподвижно в воздухе, как призрак, угрожающий смертью и разрушением, как чудовище, собирающееся с силами для последнего смертельного прыжка…

«Драконом» уже не управлял Оскар Дайбн. Он, Фриц и Роза лежали связанные на полу изолированной комнаты. Шайка решила только «попугать» и затем войти в переговоры с державами о выдаче воздушного пирата. Во главе возмутившихся стояли: машинист, прекрасно изучивший управление «Драконом» и его многочисленными аппаратами, и рыжий Джек, в ведении которого и ранее находилась электрическая артиллерия.

Роза и Фриц покорились судьбе, но Дайбн бесновался. Напрягая свои железные мускулы, он катался по комнате, силясь разорвать веревки. Добравшись, наконец, до дверей, он приподнялся с огромными усилиями и стал перетирать веревки об острый край стальной притолоки. Через полчаса нечеловеческого напряжения ему удалось освободить руки.

Остальное уже было пустяками.

У Фрица нашелся складной нож и в несколько минут все три пленника были освобождены. Оставалось отворить дверь. Оскар Дайбн несколько раз бросался на нее с разбега, и дверь, под его могучим натиском, с грохотом упала в коридор.

Никто из шайки не слышал среди треска разрывающихся артиллерийских снарядов, как освободился атаман. Он явился внезапно среди восставших, ножом Фрица положил на месте машиниста и, после недолгой борьбы, окровавленный труп рыжего Джека упал к ногам Дайбна.

— Фриц! Становись к машинам!

Вся шайка замерла в невольном трепете перед тем, кому привыкла столько месяцев беспрекословно повиноваться.

— Я сам буду управлять артиллерией. Станислав, к прожектору!