Под сенью звезд

– О здоровых, – качнула головой Голди, соглашаясь наполовину. – Это две крайние точки развития человека. Первое развивает тело, второе – сознание и душу. У аутистов нет живости, присущей спортсменам, нет коллективизма – присутствующего у лидеров общества, нет эмоциональности – которую можно заметить у творческих людей, но они способны видеть то, что не видят другие. Это происходит из-за отсутствия озабоченности, из-за отторжения, неприятия общества людей. Они встречаются среди нас, живут рядом с нами, но они далеки от нас. Им непонятен и даже неприятен наш мир, но ведь он не единственный. Мы предложили ему наш человеческий мир, но он отказался от него и нашел свой, а это не мало. Значит, он способен воспринимать природу по-другому, не так, как ее принимаем мы с вами.

– Но ведь это не хорошо, иди знай, до чего он так дойдет.

– Не скажи, – задумчиво сказала Голди. – Между прочим, среди аутистов встречаются и великие люди, например, Эйнштейн.

– Да, но ведь он страдал этим недугом в слабой форме, – возразила Бетти.

– Верно, – согласилась Голди. – Чтобы понять окружающую нас среду, не обязательно идти всем в одной упряжке. Какой бы он не нашел способ общения и исследования природы, он все равно не удалится от нее.

Голди посмотрела в глаза Бетти, словно ища в них поддержку.

– Знаешь, Бетти, сегодня вечером, в комнате Алана, перед тем, как он лег спать, он сказал весьма странную и мудрёную фразу, от которой я до сих пор не могу прийти в себя.

– Что же он сказал? – с интересом спросила Бетти.

– Он сказал: «не к людям – в бездну ада». Что бы это значило? И тебе не кажется, что это слишком? Где он мог прочитать такие слова? – она вопросительно уставилась на Бетти, пытаясь найти в ее глазах ответы.

Бетти пожала плечами, задумалась.

– На уроках мы с ним ничего такого не произносим. Может он услышал эти слова из телевизора?

– Какого еще телевизора? – словно не слушая, спросила Голди.

– Ну, того, что мальчики из соседней с Аланом комнате смотрят по вечерам, – предположила Бетти.

– Так, это уже выше всяких границ, – рассердилась Голди. – Надо запретить им смотреть телевизор по вечерам.

– Но они…

– Пусть смотрят свои сериалы в гостиной, – строго сказала Голди.

– Хорошо, я поговорю с мальчиками, – она уже хотела встать, как вдруг вспомнила. – Вы знаете, я тоже слышала от Алана странную фразу.

– Какую? – удивилась Голди.

Бетти задумалась, затем сказала:

– Он сказал ее там, на берегу залива Святого Лаврентия, когда мы его нашли. Это были его первые слова: «Взгляни на них в тени». Я тогда не придала этому значения.

– Бетти, – дружески улыбнулась Голди, – мы должны всему придавать значение, когда смотрим за Аланом. Он не обычный…

– Вы знаете, он как-то странно сидел на том прибрежном камне.

– Как?

– Спиной к берегу, лицом к заливу. Там ничего не было, лишь вода и вдали лес. Но мне показалось, что он кого-то видел.

– Кто это мог быть, как вы думаете? – спросила Голди Фостер.

– Возможно, катер, рыбаки на лодке, – предположила Бетти.

– Может быть.

Глава 19

Алан спал в уютной постели, в тихой комнате, его сну ничто не мешало, и тем не менее, его зрачки беспокойно метались под опущенными веками, а сердце издавало тревожную барабанную дробь, дыхание участилось. Периодически он сжимал несколько пальцев правой руки. Ему снился сон.

Алан стоял на поверхности моря, у берега. Море было спокойным, медленные волны тихо накатывали на песчаный берег бухты. Несмотря на кажущееся спокойствие, что-то было не так. Алан стоял прямо на воде, но не проваливался, не погружался. Почему? Ему вовсе не хотелось этого, но не потому что он не любил воду, напротив, ему очень хотелось плавать в морской воде, как некогда он плавал с дельфином в заливе, но все же, что-то его не пускало в глубину, отталкивало, сопротивлялось. Разгадку этому он нашел, когда опустил голову и посмотрел на воду под ногами. Она была не прозрачная, не голубая, не зеленая, не серая, она поменяла свой привычный оттенок, естественный цвет, став темно-красной, почти бордовой. И этот оттенок распространился по всему прибою. Кровь лилась из-под ног мальчика и волнами уходила прочь, окрашивая прибрежные воды. Песок на берегу, который смывала вода, также поменял свой естественный цвет на красный.